 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
267
он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков,
выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделя-
ют от других, о ней неусыпно заботятся, холят ее и лелеют. Но люди растут
без садовника. Маленький Моцарт, как и все попадет под тот же чудовищный
пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт
обречен».
Он возвращается в свой вагон и говорит себе, что эти люди не страда-
ют от своей судьбы. И сам он не столько сострадает и жалеет, сколько мучает-
ся заботой садовника. «Меня мучит не вид нищеты, – пишет Экзюпери, – в
конце концов, люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На вос-
токе многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными.
Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучи-
тельно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в ка-
ждом из этих людей быть может убит Моцарт» (210).
Мучительно созерцать процесс умирания человеческой личности, но
если, как Экзюпери, верить в то, что любовью и заботой этот процесс можно
приостановить, становиться легче. Но это только вера, и больше ничего. Еще
более мучительно осознавать, что процесс этот необратим и никакие заботы
садовника не в силах что–либо изменить в существующем порядке вещей.
Одиночество, тоска и грусть наполняют тогда сердце креативной лично-
сти. Одиночество креативной личности
– особое одиночество, может быть,
самое страшное одиночество, потому что это одиночество среди людей. Ужасно
положение человека, в одиночестве заброшенного на необитаемый остров, но у
него есть надежда на возвращение к людям. У креативной личности такой
надежды нет. Она постоянно среди людей, но не с ними.
Мучения креативной личности можно сравнить с мучениями больно-
го, который не может ночью заснуть в палате с мирно спящими пациентами.
Напрасно пытаться заснуть. Напрасно пытаться разбудить их. Их сон здоров и
естественен. Никто не убивал Моцарта. Моцарт уснул. Прекрасная маленькая
бабочка превратилась в толстую прожорливую гусеницу, уютно устроившую-
ся на своем вкусном зеленом листе и все, что ее интересует – это еще более
большой и сочный лист, на который она стремится переползти, безжалостно
спихивая своих менее проворных собратьев.
Так креативная личность сталкивается с феноменом примитивной лич-
ности. Но и в это же время примитивная личность сталкивается с феноменом
креативной личности. Встреча эта ничего хорошего для последней не сулит.
Как только такой индивид безошибочно распознается, он в большинстве случаев
подвергается жестокому остракизму. В лучшем случае его признают «чокну-
тым», «не от мира сего», «убогим, достойным лучшей доли», предпринимают-
ся определенные попытки наставить отщепенца на путь истинный и, по-
скольку это не удается, общество прилагает все усилия для искоренения ина-
