 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
намекают на то, что спор не решается выбором одной из точек зрения и не ликвидируется их
эклектическим увязыванием.
Современная социальная философия ставит под вопрос сами понятия общности
исторического развития разных социальных систем и их особенного, самобытного,
уникального бытия. Более того, под вопросом оказываются как попытки логического
противопоставления, так и попытки логического связывания понятий универсальности и
уникальности, общности и особенности социальных систем, культур, цивилизаций.
Аналогичную ситуацию мы разбирали выше, когда пытались дать логическое определение
общественного закона, а потом перешли к накоплению определений закона, подсказанному
социальной эволюцией. Так мы уже, по сути, опробовали социально-философский «ключ»,
открывающий путь к пониманию социальных форм.
В случае анализа общих и особенных аспектов бытия социальных систем этот подход
означает следующее. Общность и особенность общественных образований складывается из
их взаимодействия. Возможность сопоставления (или противопоставления) народа и страны,
племени и государства, общества и общества, культуры и культуры возникает только при
условии возможности хотя бы слабого их взаимодействия. Взаимодействия между
обществами формируются постепенно в ходе социальной эволюции, характер их меняется. И
если в «начале» человеческой истории можно говорить лишь о слабых взаимодействиях
отдельных обществ и их «параллельной» эволюции, то затем возникают более тесные связи,
образующие некую общность регионального развития, соответствующие мерки для
определения сходств и различий между обществами, государствами, культурами.
К. Ясперс, например, выделяет исторический интервал с 800-х по 200-е годы до н.э., по его
терминологии — «осевое время», когда в Китае, Индии, Греции, Иудее, Иране происходит
достаточно четкая дифференциация практических и мыслительных форм, когда в каждом из
этих регионов создаются свои (но во многом сходные) категории, учения, понятия о бытии
«в целом», о человеке и его жизненных возможностях [1].
1 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 32.
Так закладываются основы для соизмерения разных обществ и культур, хотя единства
истории фактически не возникает, поскольку далеко не все страны и регионы реально
связаны.
Вопрос об единстве истории возникает тогда, когда устанавливаются сильные —
политические, экономические, технологические взаимодействия между всеми «сегментами»
мирового социального пространства. Это происходит во второй половине второго
тысячелетия н.э.
В системе сильных социальных взаимодействий, образовавших единое поле социального
пространства, возникают общие измерения различных аспектов бытия людей. Тогда-то и
обостряется вопрос о соотношении общих и особенных моментов в развитии отдельных
социальных систем и культур.
В конце XIX в., когда наметились контуры будущего социального мира, практически
обозначилась проблема развития особых культур и локальных цивилизаций. В плане
теоретико-методологическом и социально-философском эта проблема проявилась в
перенесении акцентов с трактовки общих тенденций на описания отдельных цивилизаций,
их этнической, религиозной, культурной специфики. В работах Н. Данилевского, а затем и О.
Шпенглера и А. Тойнби социальный процесс представал как развитие не связанных, по сути,
больших общественных систем, функционирующих по своим особым законам. Если в
универсалистских моделях (типа догматического марксизма) различия особых цивилизаций
механически сводились к некой общей логике социального процесса, то в моделях
локальных цивилизаций действовала скорее логика трактовки общественной системы как
