 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
уйдя из жизни и растворившись в ничто, и в этом уже проявляется вся несвобода нашей
жизни.
Далее проведем логическую цепочку доказательства невозможности ничто в духе
математики. Будем рассуждать от противного. Предположим, что ничто реально возможно.
Ничто — это отрицание всего существующего. Если возможно реальное отрицание всего
существующего, то, в частности, возможно и реальное отрицание вот этой чаши, которая
стоит передо мной. Но если мы попробуем ее уничтожить, то столкнемся с бесконечным
превращением бытия. Бытие как бы протестует против своего уничтожения, оно заявляет, что
оно вечно и неуничтожимо, оно есть абсолют. Соберите хоть все силы вселенной и
попробуйте сдавить и превратить в ничто хоть одну маленькую материальную точку, тогда
вы познаете всю силу бытия: сила противодействия превращению этой маленькой точки в
ничто будет равна силе, желающей уничтожить ее. Кстати сказать, бесконечность или дурная
бесконечность, как ее понимал Гегель, проистекает именно из невозможности абсолютного
ничто: каждое последующее число числового ряда есть утверждение бытия и отрицания
ничто: мир не может быть замкнут и ограничен в целом; ибо в противном случае на его
границе мы соприкоснулись бы с абсолютным ничто. В реальности же мы лишь всегда
касаемся ничто, как отрицательного момента какой-либо определенности; например, когда
мы умираем, то погружаемся в океан ничто; в этот момент ничто завладевает нами,
завладевает частичкой нашего бытия, уничтожая ее, но ничто нет, вместо него всегда
выставляется другое бытие.
Ничто невозможно взамен
бытия, поскольку нам никак не отделаться от наличности
чего-то. Сказать, что ничто есть, значит опять предположить существование, но ничто
отрицает всякое существование, значит, отрицает и себя как существующее, следовательно,
через отрицание ничто мы опять приходим к абсолюту бытия. Таким образом, понятие
«абсолютное ничто» существует только в головах людей (в некоторых из них), как ноль есть
только в головах людей.
Еще раз подчеркнем, что ничто нельзя себе представить; ибо если бы его можно было
представить, то должно быть то, что стоит за представлением, но поскольку в ничто мы
отрицаем всякое бытие, то тем самым мы отрицаем и всякое представление о ничто: мы не
можем сказать что ничто есть то-то и то-то, поскольку здесь нам нельзя отделаться от этого
«есть». Вообще говоря, в основе всякого утвердительного предложения всегда
предполагается, что нечто есть, есть то, о чем идет речь и что утверждается. Таким образом,
предложение: «ничто есть» содержит в себе внутреннее противоречие. А потому всякого
рода рассуждения о возможности ничто взамен бытия являются просто несостоятельными;
сама логика запрещает ничто быть.
Известное выражение: «Бог творит из ничто» есть по сути определение того, что бытие
есть как невозможность ничто; бытие есть отрицание абсолютного ничто.
Но как легко и прекрасно было бы, если вместо столь трагичного бытия было бы
абсолютное ничто: никаких страданий, никаких волнений, полное безразличие, сон без
сновидений, абсолютная пустота! Но это невозможно — и в этом состоит вся трагедия и
тайна бытия.
«Невозможно» заставляет пробуждаться бытие, оно заставляет его быть. «Невозможно»
— это слово так страшно, как приговор звучит оно. «Невозможно» (как определенная
необходимость)
— откуда исходит это божье слово, в каком царстве оно обитает, откуда
доносится его холодный глас? Из царства метафизических теней;
там таятся и покоятся
незыблемо в своем небытие,
- а точнее, в бытие идеального
-
первичные сущности
мироздания. Они есть, и их нет, ибо они идеальны и суть принципы бытия. Эта мысль о
власти идеального, о власти чего-то, что пронизывает насквозь все материальное и
определяет его в его бытии, завораживает и сводит меня с ума, — здесь я говорю о власти
