 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
и, таким образом, вместо словесного оформления переживания он галлюцинирует его как реальность.
На место понятия «любовь» больной, сам того не замечая, ставит его символ — пламя — и телесно
переживает его.
Блейлер пишет, что нередко отсутствует цель мышления, и оно получает внешнее сходство со
скачкой идей при МДП, но при скачке идей цель мышления присутствует и только подвергается частой
смене. «Из-за всех этих расстройств мышление становится нелогичным, неясным и даже разлаженным,
бессвязным, если имеется совокупность целого ряда таких ошибок». Однако Блейлер не судит обо всех
шизофренических людях на один манер. Так, он отмечает, что «иногда не хватает только некоторых из
тех многочисленных нитей, которые руководят нашим мышлением».
«Из формальных расстройств мышления самые замечательные — это задержки («мысли
отнимаются»); они патогномоничны для шизофрении, когда развиваются слишком легко и часто или
когда принимают слишком общий и длительный характер».
2. Аффективная сфера. При тяжелых формах шизофрении наиболее резким симптомом является
аффективное отупение.
«Даже там, где мы видим более живые аффекты, все поведение носит отпечаток равнодушия,
особенно в важных вещах; больные проявляют полнейшее хладнокровие к своим жизненным
интересам, к своему будущему, судьбе своей семьи, и в то же время часто с усердием уничтожают
пирожные, принесенные посетителями».
«Иногда еще потому не приходится говорить о простом равнодушии, что имеется явственное
основное настроение: эйфория, депрессия или страхи. Все же и тут все затягивается шизофренической
вуалью: настроение лишено модуляций; больные, совершенно независимо от хода мыслей, пребывают в
настроении, предопределенном внутренними моментами; для них нет ничего важного, ничего святого.
На всем лежит отпечаток «все равно» то в чистом виде, то с депрессивным или особенно с
эйфорическим оттенком.
Вообще, одним из наиболее надежных признаков болезни является недостаток аффективных
модуляций, аффективная неподвижность. Можно беседовать с больным на разные темы и не заметить
никакой перемены в настроении; особенно это бросается в глаза при маниакальном состоянии, где
настроение должно бы очень колебаться».
Далее автор отмечает, что «ни в коем случае аффективная сфера не погибает совершенно. Задевая
комплексы, можно часто вызвать живое адекватное движение». Это наблюдение Блейлера указывает на
то, что длительное, глубокое, тотальное равнодушие при шизофрении имеет относительный характер.
Блейлер тонко замечает, что аффекты и исполнение желаний, не проявляясь на поверхности, могут
реализовываться в аутистических идеях больных: аффект как бы уходит внутрь. Далее он добавляет, что
«анализ бредовых идей и логических ошибок показывает даже, что аффекты больше владеют
мышлением, нежели у здоровых». Это и понятно, так как у здоровых логика, опираясь на реальные
факторы, ставит барьер аффективному мышлению.
Блейлер допускает, что болезненный процесс «не уничтожает аффектов, а лишь каким-то образом
не дает им функционально проявляться». «Аффекты могут подвергнуться качественным изменениям в
том смысле, что то, что должно вызвать радость, вызывает горе или гнев и наоборот — паратимия...
Проявления аффекта обыкновенно имеют в себе нечто неестественное. Потому радость шизофреника не
увлекает, выражение его страдания оставляет холодным... Также слабо больные иногда реагируют на
наши аффекты. Можно говорить, таким образом, о недостатке аффективного контакта,
который
представляет важный признак шизофрении. Скорее можно чувствовать душевную связь с идиотом,
который ни слова не может сказать, нежели с шизофреником, который еще, может быть, недурно
беседует интеллектуально, но совершенно недоступен внутренне.
Сами аффекты часто теряют единство. Одна больная убила своего ребенка, которого она любила,
так как это был ее ребенок, и ненавидела, так как он происходил от нелюбимого мужа; после этого она
неделями находилась в таком состоянии, что глазами она в отчаянии плакала, а ртом смеялась».
Ясно, что расщепленное проявление чувства, описанное в последнем примере, невозможно у
человека с цельной психикой: у него произошел бы конфликт чувств, который нашел бы
соответствующее выражение в мимике — она не разделилась бы на абсолютно изолированные
проявления горя и радости.
