 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
40
котором она отказывается от своего имени, а он - от возможности самому тратить свои деньги; от
них ждут, что любовь их будет «на совесть», «как надо», иначе окружающим брак покажется
неискренним. Это, в свою очередь, дает повод государству вместе с церковью с тревожным
вниманием следить за этой menage, как только она устроится, и все эти «фундаментальные»
условности придуманы за сотни лет до рождения наших влюбленных. Каждый шаг их
ухаживаний укладывается в социальный ритуал, и, хотя всегда есть некоторый простор для
импровизации, излишний экспромт может поставить под угрозу все мероприятие. На шей паре
предстоит пройти заранее предустановленный путь (как сказал бы юрист, «с допустимой
скоростью»): от субботних походов в кино до воскресных посещений церкви и традиционных
семейных обедов; от прогулок, взявшись за руки, до робких по пыток сделать то, что вначале
было решено оставить на потом; от планов на вечер к планированию обустройства загородного
дома, - во всех этих переходах сцена под луной занимает свое особое место. Ни один из них не
выдумал ни игру в целом, ни ее часть. Они только решили, что будут играть ее вместе, а не с
другими возможными партнерами. И нет у них большого выбора в том, что последует за
ритуальным обменом вопросами-ответами. Семья, друзья, церковь, ювелиры и страховые агенты,
цветочницы и оформители интерьеров обеспечат, чтобы остальная часть игры тоже была сыграна
по установленным правилам. В сущности, всем этим хранителям традиций не нужно даже
оказывать слишком большого давления на основных игроков, поскольку ожидания социального
мира уже давно были встроены в их собственные проекты относительно будущего, - они хотят
именно того, чего ждет от них общество.
Но если так обстоит дело в самой интимной сфере нашего существования, то, как нетрудно
заметить, подобное происходит почти во всех ситуациях на протяжении нашей жизни. Большая
часть игрового времени была «расписана» задолго до нашего по явления на свет. Все, что нам
остается, - это играть с большим или меньшим воодушевлением. Стоящий перед аудиторией пре
подаватель, произносящий приговор судья, бичующий в гневе свою паству проповедник,
посылающий войска в бой генерал - все они вовлечены в действия, которые были
предопределены в пределах очень узких границ, а захватывающие воображение системы
контроля и санкций охраняют эти границы.
Имея в виду сказанное, мы можем перейти к более глубокому пониманию
функционирования социальных структур. Полезным социологическим понятием, на которое
можно опереться в данном случае, является понятие «институт». Институтом обычно называют
обособленный комплекс социальных действий. За кон, класс, брак, организационно
оформленную религию тоже можно рассматривать как институты. Однако такое определение
еще ничего не говорит нам о том, каким образом институт соотносится с действиями
вовлеченных в него индивидов. Убедительный ответ на этот вопрос дал Арнольд Гелей,
современный немецкий социолог. Гелей трактует институт как регулирующее учреждение,
направляющее в определенное русло действия людей подобно тому, как инстинкты руководят
поведением животных. Иными словами, институты обеспечивают процедуры упорядочения
поведения людей и побуждают их идти проторенными путями, которые общество считает
желательными. Трюк удается потому, что индивида убеждают: эти пути - единственно
возможные.
Приведем пример. Кошку не нужно учить ловить мышей, поскольку, очевидно, в ней с
самого рождения заложено то (если угодно, особый инстинкт), что заставляет ее действовать
таким образом. Предполагается, что когда кошка видит мышь, внутренний голос постоянно
твердит ей: «Съешь! Съешь! Съешь!» Строго говоря, кошка не выбирает, следовать ей
внутреннему голосу или нет. Она просто подчиняется закону своего внутреннего бытия и
преследует несчастную мышь (которой, как мы полагаем, свой внутренний голос твердит: «Беги!
Беги! Беги!»). Подобно Лютеру, кошка не может сделать иначе. Теперь вернемся к нашей паре,
чьи ухаживания мы столь бесстрастно разбирали. Когда молодой человек в первый раз заметил
девушку, предназначенную спровоцировать этот подлунный акт, он тоже услышал свой
внутренний голос, передавший ему четкий недвусмысленный императив. Его последующее
неосознанное поведение показывает, что у него не нашлось сил побороть данный императив.
Нет, это не то, о чем читатель, вероятно, подумал, - тот императив заложен с рождения в равной
степени и в молодом человеке, и молодом коте, шимпанзе и крокодиле, но он нас сейчас не
интересует. Интересующий нас императив твердит ему: «Женись! Женись! Женись!», поскольку
с ним, в отличие от другого императива, наш молодой человек не родился. Именно общество
