 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Из истории не столь дальнего прошлого нам известны случаи, когда в семье заставляли ребенка
носить крест и снимать пионерский галстук дома, посылая в школу, — сжимали крест и надевали
красный галстук. Вероятно, таких семей и их уродующего влияния в настоящее время нет. Очевидно, нет
и формируемых такой обстановкой двойственности характера и черт лицемерия, но расхождения между
требованиями к ученику, предъявляемыми школой и семьей, до сих пор имеют место и должны быть
правильно оценены в их характеризующей роли.
В самой последней фазе своего формирования человек включается в общественно-
производственный процесс.
Характеристика обстановки на производстве в общественном, в производственном и культурном
отношении является существенным источником понимания особенностей личности. В общественно-
производственной деятельности завершается это формирование, окончательно складываются черты
личности, которая, самостоятельно работая над собой, вместе с тем впитывает в себя влияние
окружающих и, может быть, незаметно для себя переделывается под их влиянием.
В семье и вне семьи, в раннем детстве или в зрелом возрасте, в школе и на производстве на
формировании характера сказывается, с одной стороны, длительное влияние всей обстановки в целом и,
с другой стороны, избирательное влияние отдельных лиц. Все это должно быть предметом детального
исследования и анализа.
Только сопоставляя картину поведения, особенностей личности в настоящем с ее особенностями
в прошлом, ход ее изменений в жизни, мы можем представить личность в ее историческом развитии и
сделать более или менее правильное предсказание о путях ее дальнейшего развития, а также
сформулировать задачи воздействия на личность в смысле изменения тех или иных ее черт.
Вопрос истории развития личности с методическо-технической стороны представляет
интересное своеобразие. Историю человека знает больше всего он сам, но как субъект он может
освещать ее не вполне правильно, не беспристрастно и не без прикрас. Поэтому различается так
называемый «субъективный анамнез», т.е. сведения о прошлом личности, сообщаемые ею самой, и
объективный анамнез, т.е. сведения о прошлом личности, сообщаемые другими людьми.
Иногда они совпадают, иногда расходятся, иногда более или менее отличаются друг от друга.
Сопоставление этих данных дает наиболее полный результат, потому что объективный анамнез
страдает не только отрывочностью, но и в связи с отрывочностью недостаточным освещением
внутренней логики реакций, поведения личности, ее поступков и их связи с ее переживаниями. Мы
знаем, например, случаи, когда загадочные и, на первый взгляд, неправильные, даже нелепые реакции
становились ясными потом, когда в процессе субъективного анамнеза они приобретали верное
освещение. Нас несколько отпугивает скомпрометированный субъективной феноменологической и
психоаналитической психологией термин «переживаний». Однако «переживание» представляет собою
не что иное, как своеобразное отражение процесса жизни в конкретных обстоятельствах и
противоречиях, особенно между новыми требованиями действительности и сложившимся образом
жизни и деятельности. Если мы хорошо знаем прошлое личности и конкретные обстоятельства ее
жизни, то мы в состоянии правильно понять, как говорят, «проникнуть» в ее переживания и
«постигнуть» их, и ничего непонятного или таинственного в этой мнимой интуиции нет. По этой
простой причине лицо, долго живущее совместно с другим, хорошо его знающее, безошибочно
«догадывается» о его переживаниях.
С методом анамнеза тесно связана своеобразная методическая форма изучения личности, которая
имеет значение и для исследования истории развития личности, и для характеристики ее в настоящем,
— это беседа. Пиаже не совсем правильно называл ее клинической беседой, а мы склонны назвать
экспериментальной беседой, потому что она дает возможности не только получения сведений о
личности, без которых часто остаются непонятными многие особенности поведения, и ее
автохарактеристику, но и позволяет в процессе самой беседы экспериментально изучать личность.
Описание у Достоевского в «Преступлении и наказании» разговора следователя с
Раскольниковым представляет собою очень яркую демонстрацию экспериментальной беседы
следователя-психолога, который, касаясь болезненно щекотливых моментов в жизни Раскольникова,
раскрывает для себя картину преступления и ловит свою жертву на эмоциональных реакциях, на тех или
иных особенностях невыдержанной реакции. Исследование психологическое не ставит себе задачей
