 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
которых говорит Бергсон
122[122][16]
. Личность не может быть частью общества,
потому что она не может быть частью чего-либо, она может быть лишь в
общении с чем-либо. Самую крайнюю форму объективации представляет,
конечно, государство. Для государства тайны личности не существует. И даже
когда государство защищает права личности, то оно защищает права
отвлеченной единицы, аНе конкретной личности. Государство не
экзистенциально, в нем нет того элемента экзистенциальности, какой есть в
национальности, оно абсолютно холодно. Государство есть лишь функция
объективации, и оно наиболее противоположно общению. Общение не
свойственно никаким государственным функциям, и оно всегда означает
прорыв в них из иного порядка вещей. Тенниес делает различие между
органическими общностями (Gemeinschaft), как семья, племя, народ, и
обществом (Gesellschaft), идеологическим механическим образованием, как
государство. Но органические общения он понимает натуралистически и
потому не доходит до глубины проблемы общения. Органическое понимание
общения, на котором так настаивали романтики, есть, конечно, форма
натурализма. В действительности общение есть духовный феномен, выходящий
за пределы органической природы. Гуардини противополагает Gemeinschaft
(общение) и организацию
123[123][17]
. При органически-натуралистическом
понимании народа, коллектива личность неизбежно оказывается клеткой
народного организма, т. е. частью какого-то целого
124[124][18]
. Это свойственно
всем народническим направлениям, свойственно современному фашизму,
гитлеризму, евразийству. Совершенно ложно понятие симфонической
личности, прилагаемое к нации, обществу, государству, и оно целиком
находится во власти объективации. Сила общества и особенно сила государства
совсем не есть сама по себе ценность и в ней может обнаружиться
демониакальная природа. Слабость же личности перед обществом и
государством может быть величайшей ценностью. Самое сильное в этом
объективированном падшем мире совсем не есть самое ценное. Человек есть
большая ценность, чем общество, нация, государство, но он бывает раздавлен
обществом, нацией, государством, которые делаются кумирами
объективированного падшего мира, мира разобщения и принудительной
связанности. Миру объективации и социализации свойственно повсюду видеть
приказ, повеление, авторитет. Это одна из форм социологически определяемого
мировоззрения. Другая форма социологически определяемого мировоззрения
видит в мире лишь труд и понимает мир и социальную жизнь по аналогии с
мастерской, с фабрикой
125[125][19]
. Но часто забывают, что философия труда
может быть лишь антиматериалистической, что труд имеет духовно-
психическую, а не материальную природу, как думал Маркс". Это значит, что
труд может образовать не только общество, но и общение. Если труд может
быть общением, то он связан с качеством личности. В коммунизме нет
общения, а лишь сообщение, которому принудительно хотят придать характер
общения. Эксплуатация человека человеком, как и эксплуатация человека
государством, есть превращение человека в объект. Преодоление же
122[122][16]
См. цитированную книгу Бергсона.
123[123][17]
См. Romano Guardini "Vom Sinn der Kirche"*.
124[124][18]
H. Михайловский в своей "Борьбе за индивидуальность"** приблизился к пониманию
проблемы, но философски он беспомощен. Он не понимал, что бороться за индивидуальность
нужно не биологически, а духовно.
125[125][19]
См., напр., марксиста-эмпириомониста А. Богданова. "Тектология. Всеобщая
организационная наука"***.
