 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
роль многие факторы: и стремительный рост масштабов загрязнения у всех
на глазах, и те весомые «капли», которые переполняют чашу терпения
людей, и безотрадные прогнозные данные на будущее с первых же шагов
«технологического прогнозирования», которые стали достоянием гласности,
и попытки некоторых политиканов нажить себе политический капитал на
тревоге и недовольстве общественности, и стремление монополий нажить
себе на том же самом уже не только один политический капитал, и попытки
правящих кругов западных стран переключить внимание общественности с
политико-экономических проблем на экологические, и многое другое.
Как бы то ни было, факт остается фактом: «экологическая волна»
конца 60-х — начала 70-х гг. взметнулась сотнями книг и тысячами статей в
защиту природы, сделалась предметом страстных дискуссий, предвыборных
кампаний и парламентских распрей. Она была умело использована
монополиями в их междоусобной борьбе, привела к возникновению на Запа-
де специальных правительственных учреждений по охране природы и
решительно подорвала в глазах западной общественности престиж
мажорных прогнозов. Стало «неприличным» говорить о каком-то
безоблачном «постиндустриальном обществе», игнорируя общую тревогу
насчет того, что станет с Землей. «Никакой футурологии без экологии» —
эти слова, произнесенные на одной из научных конференций в те годы,
можно было бы поставить эпиграфом к новому этапу эволюции
футурологии.
Достаточно сравнить книгу Кана и Винера, допустим, с книгой
американского социолога Р. Фолка «Наша планета в опасности» (1971) —
настоящим набатом тревоги, заглушавшим ликующие фанфары прежних
лет, чтобы убедиться в том, насколько существенно было дискредитировано
в глазах мировой общественности господствовавшее течение.
Вторая «волна» накатилась буквально следом за первой. Начались
поиски «виновника» загрязнения природной среды. Таковым была признана
энергетика, основанная на сжигании невосполнимых ресурсов нефти, газа и
угля; материально-сырьевая база с ее «вскрышными разработками» и
сведением лесов на миллионах гектаров; промышленность, захватывающая
сельскохозяйственные угодья, отравляющая воду и воздух; автотранспорт,
соревнующийся с промышленностью в отравлении воздуха, убивающий
сотни тысяч и калечащий миллионы людей ежегодно; конвейеры на заводах,
изматывающие и отупляющие рабочих; «сверхурбанизация», приводящая к
противоестественному скоплению многомиллионных масс людей в
гигантских «супергородах» — мегалополисах и т.д. Развернулась кампания
по «оцениванию технологии», повторившая все перипетии экологической
кампании вплоть до создания международной ассоциации и
правительственных учреждений специально по этой проблеме. О размахе и
характере движения можно судить, например, по книге американских
футурологов М. Сетрона и Б. Бартока «Оценивание технологии в
динамической среде» (1974).
«Технологическая волна» по накалу страстей и скорости нарастания
первоначально грозила перехлестнуть первую, но в конечном итоге
примерно к середине 70-х гг. слилась с ней. Ее значение трудно
переоценить. Ведь, по сути дела, ставился вопрос о качественно новой
концепции научно-технического прогресса как в принципе управляемого
