 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
животного, наблюдаемое в лабораторных или естественных условиях, свой вклад в обеспечение общей
эволюционной приспособленности, а если да, то каким образом достигается повышение
приспособленности.
Литература и естествознание до XIX в. периодически пополнялись новыми историями, слухами
и рассуждениями о поведении животных, но вплоть до конца XIX столетия никто не пытался
систематически и научно исследовать их поведение. Возможно, в определенной степени это
проистекало из предположения о непреодолимой пропасти между поведением чел. и животных,
высказанного философом XVII в. Рене Декартом, к-рый считал, что поведение чел. направляется
процессами мышления и рассуждения, тогда как животные — это создания, движимые только
механическими рефлексами и инстинктами.
Это строгое разделение поведения чел. и животных было поставлено под вопрос теорией
эволюции, положившей начало совр. С. п. Чарльз Дарвин и Альфред Рассел Уоллес независимо
открыли основные положения этой теории, впервые доложенной на заседании Линнеевского общества в
1858 г. Теория утверждала, что все существующие в природе популяции постоянно и постепенно
изменяются в результате естественного отбора индивидов, различающихся по степени своей
приспособленности. Этот процесс привел к чрезвычайному разнообразию животных и растительных
форм, одна из линий эволюционировала в гоминид и, в конце концов, в чел. Из эволюционного
развития следуют два важных вывода: 1) элементы челов. психики могут быть обнаружены у животных;
2) элементы психики животных могут быть найдены у чел. Ч. Дарвин, хорошо сознававший эти
следствия, обратился к первому из них в своем труде «Происхождение человека» (The descent of man), а
к второму — в книге «Выражение эмоций у людей и животных» (The expression of emotions in man and
animals). Однако в своих рабочих дневниках Ч. Дарвин формулирует более тонкий вывод: если бы
можно было создать научную психологию челов. разума, это было бы доказательством того, что разум
и поведение чел. подчиняются тем же естественным законам, что и поведение животных. В основе
такой формулировки лежало предположение о том, что если поведение животного сходно с собственно
челов. поведением при неких конкретных обстоятельствах, то нужно всего лишь исследовать наши
собственные психич. явления, чтобы приблизиться к пониманию мышления данного животного.
Экстравагантные и красочные интерпретации поведения животных породили неизбежную волну
возражений. К. Ллойд Морган утверждал, что при создании теорий и обобщений необходимо опираться
только на непосредственно наблюдаемое поведение. Согласно заветам К. Л. Моргана, к поведению
животных следует применять самые простые из возможных объяснений, согласующихся с
наблюдениями. От С. п. К. Л. Моргана до бихевиоризма Джона Б. Уотсона был сделан очень маленький
шаг, к-рый уничтожил все ссылки на ненаблюдаемые психич. явления и процессы у животных. Точная
версия С. п. К. Л. Моргана и бихевиоризм Дж. Б. Уотсона были ответом на чрезмерно рьяное
приписывание интеллектуальных способностей чел. животным. Самой яркой иллюстрацией к данной
проблеме может послужить история Умного Ганса.
Умный Ганс: лошадь предостерегает психологов. В 1904 г. отставной школьный учитель из
Берлина, Вильгельм фон Остен, привлек внимание публики сообщением о том, что его лошадь, Умный
Ганс может читать, писать и решать огромное количество арифметических задач, в т. ч. и на умножение
дробей. Методика фон Остена заключалась в том, чтобы дать каждой букве алфавита соответствующий
номер и затем написать их на доске для Ганса. Получив подобные инструкции, Ганс отвечал на вопрос,
выстукивая ответы правым передним копытом на доске. Этот случай очень сильно отличался от
множества похожих представлений с животными, поскольку фон Остен не подсказывал невольно
Гансу, когда начинать и заканчивать топать. Действия Ганса поставили в тупик многих экспертов,
исследовавших его. Тайна оставалась нераскрытой до тех пор, пока молодой психолог Оскар Пфунгст
не подверг Ганса и фон Остена серии систематических наблюдений. Ученый продемонстрировал, что
фон Остен непроизвольно подсказывал Гансу. В частности, незначительные изменения в дыхании фон
Остена, движения лица, напр. подрагивание ноздрей, и головы Ганс использовал в качестве сигнала
начать или закончить топанье копытом. Оскар Пфунгст подсчитал, что чувствительная лошадь
улавливала движение широкополой шляпы фон Остена всего на 1 мм. Фон Остен был сокрушен этим
открытием, но он никогда не допускал и мысли о том, что у Ганса не было выдающихся
лингвистических и арифметических способностей.
Вопросы «как?» к «почему?» о поведении животных. Предположим, что мы наблюдаем за
группой недавно вылупившихся гусят, к-рые целеустремленно, вытянувшись цепочкой, следуют за
своей матерью. Здесь возникает самый очевидный и важный вопрос: почему они следуют за ней?
Некоторые психологи сказали бы, что это поведение, результат импринтинга, носит явно
