 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
персонажи (Jones, 1990). Например, испытуемых, наблюдавших за учеником во время решения им ряда
сложных задач со множественным выбором, просили оценить его общие способности
(Jones et al.,
1968). Хотя этот ученик всегда правильно решал ровно 15 из 30 задач, его считали более способным,
когда успешные решения приходились в основном на начало последовательности, чем когда они были
ближе к ее концу. Кроме того, когда просили вспомнить, сколько задач решил этот ученик, те из
испытуемых, которые наблюдали 15 успешных решений ближе к началу серии, оценивали среднее
количество успехов в среднем равным 21, а испытуемые, наблюдавшие успехи ближе к концу, считали,
что их в среднем было 13.
Хотя эффект первичности определяется несколькими факторами, в первую очередь он, видимо,
объясняется схематической обработкой. Когда мы сначала пытаемся сформировать свое впечатление о
человеке, мы активно ищем в памяти его схему, или схему, наиболее соответствующую входным
данным. В какой-то моменты мы принимаем предварительное решение: этот человек дружелюбный
(или делаем одно из таких суждений). После этого всякая дальнейшая информация подгоняется к этому
суждению, а всякая расходящаяся с ним информация отклоняется как не показательная для того
реального человека, которого мы узнали. Например, когда испытуемых прямо просили объяснить
очевидные противоречия в поведении Джима, они иногда говорили, что он на самом деле
дружелюбный, но к концу дня, видимо, устал (Luchins, 1957). После того как представление о Джиме
сформировалось, оно начинает формировать восприятие всех последующих данных о нем. В общем,
всем последующим восприятием начинает управлять схема, и оно становится относительно глухо к
новым данным. Есть правда в распространенном мнении, что о человеке судят по первому
впечатлению.
<Рис. Первая информация, которую мы получаем, оказывает большее влияние на наше общее
впечатление, чем последующая информация. Поэтому люди обычно одевают деловой костюм, идя на
интервью по приему на работу.>
Схемы и память. Влияние схематической обработки на память было продемонстрировано в
исследовании, в котором испытуемым показывали видеозапись того, как женщина отмечает свой день
рождения, обедая со своим мужем. Одним испытуемым говорили, что она — библиотекарь, а другим —
что официантка. Некоторые фрагменты ее поведения были задуманы так, чтобы соответствовать
обычному стереотипу библиотекаря; например, она носила очки, любила классическую музыку,
проводила день за чтением и путешествовала по Европе. Такое же количество фрагментов ее поведения
соответствовали стереотипу официантки; например, она пила пиво, любила популярную музыку и
держала шар для игры в кегли.
После просмотра видеозаписи испытуемым давали опросник для проверки того, что они
запомнили. В нем, например, спрашивалось, что пила эта женщина за обедом: вино или пиво. В 88%
случаев испытуемые верно запомнили элементы поведения, соответствовавшие схеме, и в 78% —
элементы, не соответствовавшие схеме. Так, испытуемые, которым сказали, что эта женщина —
библиотекарь, чаще запоминали, что она ездила в Европу, чем что у нее был шар для кеглей (Cohen,
1981).
Как и в случае с эффектом первичности, у описанных особенностей запоминания есть не одно
возможное объяснение (Stangor & McMillan, 1992). Например, если испытуемые не помнили
соответствующий факт, они могли просто воспользоваться своим знанием о том, что она была
библиотекарем или официанткой, и сделать «образовательное» — то есть стереотипное —
предположение. Другое объяснение — в том, что наши схемы подобны папкам с данными,
расположенным в хранилище. Они помогают нам воспроизводить информацию, указывая путь к
соответствующим элементам. В схеме (отдельной папке) под названием «официантка» скорее
находится элемент «шар для кеглей», чем элемент «классическая музыка».
Хотя это означает, что мы чаще всего запоминаем ту информацию, которая согласуется с
нашими схемами, на самом деле это не всегда так (Stangor & McMillan, 1992). Например, если человек
делает что-либо, совершенно не согласующееся с нашими ожиданиями (библиотекарь сжигает книги),
то такое событие мы запомним даже лучше, чем согласующееся с нашей схемой (она провела весь день
за чтением) или слегка не согласующееся (она пила темное пиво).
Устойчивость схем. Поскольку схемы корректируют под себя наше восприятие и
воспоминания, они имеют тенденцию к сохранению даже перед лицом противоречащих им фактов.
Если мы запомнили, что библиотекарь провела день за чтением, но не запомнили, что она пила темное
пиво, значит, мы не сохранили в памяти всякие неудобные факты, которые побудили бы нас изменить
стереотип библиотекаря.
