 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
за «страданиями» молодой женщины, когда та якобы получала удар электрическим током (Batson et al.,
1981). Во время паузы «жертва», страдания
которой ни у кого не вызывали сомнений, объяснила
экспериментатору происхождение своей повышенной чувствительности к электротоку: оказывается, в
детстве она упала на забор, который был под напряжением. Сочувствуя ей, экспериментатор предложил
такой выход из положения: чтобы довести опыт до конца, спросить у наблюдателя (роль которого
исполняла настоящая испытуемая), не согласится ли она поменяться с ней местами и принять на себя
оставшиеся удары. Предварительно половину реальных испытуемых убедили в том, что «жертва» —
близкий им по духу человек, разделяющий их нравственные ценности и интересы, чем вызвали их
эмпатию. Второй группе испытуемых было также сказано, что их участие в эксперименте закончилось и
что им не надо будет наблюдать за «страданиями жертвы», если их придется продлить. Тем не менее
практически все участницы эксперимента, эмпатию которых исследователи предварительно
«пробудили», выразили готовность поменяться с «жертвой» местами.
(— Что с вами, мистер? Могу я чем-нибудь помочь вам?
— Молодой человек, вы единственный, кто обратил на меня внимание и остановился! Я —
миллионер, и 5000 долларов — ваши!)
Никогда не знаешь, какое вознаграждение ожидает тебя, если ты поможешь попавшему в беду
человеку
<Каким бы эгоистичным ни был, по нашему мнению, человек, очевидно, что в его природе есть
нечто такое, что делает его заинтересованным в благополучии окружающих и в их счастье, хотя сам он
от этого ничего не получает, кроме удовольствия, которое приносит ему их созерцание. Адам Смит,
Теория моральных чувств, 1759>
Можно ли назвать это подлинным альтруизмом? Марк Шаллер и Роберт Чалдини сомневаются в
этом (Schaller & Cialdini, 1988). Они считают, что у человека, сочувствующего страдальцу, портится
настроение. Им удалось убедить участников одного из своих экспериментов в том, что их настроение
может улучшить какое-то «более оптимистичное» впечатление, например прослушивание смешной
аудиозаписи. При таких условиях люди, испытывающие эмпатию, не особенно стремились к оказанию
помощи. Вывод, к которому пришли Шаллер и Чалдини, заключается в следующем: даже испытывая
эмпатию к жертве, мы не спешим на помощь, если знаем, что у нас есть иной способ улучшить
настроение.
Результаты других исследований позволяют предположить, что подлинный альтруизм все-таки
существует:
—
Эмпатия заставляет помогать даже членам групп-соперников, но только в том случае, если
помогающий уверен в том, что его помощь не будет отвергнута (Batson et al., 1997; Dovidio et al., 1990).
—
Люди, в которых проснулось сострадание, придут на помощь, даже если об этом никто и
никогда не узнает. Их усилия будут продолжаться до тех пор, пока нуждающийся в помощи не получит
ее (Fult et al., 1986). И если эти старания окажутся безрезультатными не по их вине, они все равно будут
переживать (Batson & Weeks, 1996).
—
В некоторых случаях люди упорствуют в своем желании помочь страдающему человеку даже
