 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
(Thompson, Cowan & Rosenhan, 1980). Текст был составлен так, чтобы внимание одной группы
испытуемых было сосредоточено на их собственных тревогах и переживаниях:
«Он (она) может умереть, и вы лишитесь друга. Вы больше никогда не сможете поговорить с
ним. Но может произойти и нечто более страшное: он будет умирать медленно. И каждую минуту вы
будете думать о том, что это, возможно, последний миг в его жизни. В течение многих месяцев вам
придется заставлять себя улыбаться, хотя ваше сердце будет разрываться от горя. Он будет медленно
угасать на ваших глазах, и это будет продолжаться до тех пор, пока жизнь окончательно не покинет его
и вы не останетесь в одиночестве.
Текст, который слушала вторая группа испытуемых, заставлял думать о больном:
Он прикован к постели и проводит дни в бесконечном ожидании. Он все время ждет, что что-то
должно произойти. А что именно — он не знает. Он говорит вам, что самое тяжелое — это
неизвестность.»
Исследователи пишут: хотя все испытуемые, независимо от того, какой текст они слушали, были
глубоко тронуты, никто из них не выразил ни малейшего сожаления по поводу того, что согласился
принять участие в эксперименте (исключение составили лишь несколько человек из контрольной
группы, которые слушали совершенно неинтересный текст). Повлияло ли настроение участников
эксперимента на их готовность оказывать помощь? Когда сразу же после окончания эксперимента им
было предложено на условиях анонимности помочь одной аспирантке в проведении исследований, дали
согласие 25% слушателей первого текста и 83% тех, кто слушал второй текст. Испытуемые в обеих
группах были одинаково тронуты услышанным, но лишь те, чье внимание было сосредоточено на
другом человеке, посчитали, что оказание помощи принесет им облегчение. Короче говоря, плохое
настроение стимулирует добрые дела только у тех людей, чье внимание сосредоточено на других, т. е. у
тех, кто считает заботу о других вознаграждающим чувством (Barnett et al., 1980; McMillen et al., 1977).
Если люди, пребывающие в плохом настроении, не поглощены полностью мыслями о собственной
депрессии или о собственном горе, они обычно чутки и склонны к оказанию помощи.
Хорошее настроение — добрые дела
Правы ли те, кто считает, что счастливые люди — эгоисты? Нет. Психологи многократно
доказывали обратное: счастливые люди — альтруисты. Сказанное справедливо как в отношении
взрослых, так и в отношении детей, и не имеет значения, что именно становится источником хорошего
настроения — успех, размышления о чем-то радостном или какой-либо иной позитивный опыт (Salovey
et al., 1991). Вот как описывает одна женщина чувства, которые она испытала, влюбившись:
«На работе я едва сдерживалась, чтобы не закричать во все горло, что я безумно счастлива.
Работа спорилась. То, что прежде всегда раздражало меня, делалось с ходу. И мне очень хотелось
помогать окружающим, хотелось делиться с ними своей радостью. Когда у Мэри сломалась пишущая
машинка, я в ту же секунду бросилась к ней на помощь. Подумать только! Ведь прежде мы были
врагами!» (Tennov, 1979, р. 22).
В лабораторных экспериментах на месте того, кому помогали, оказывались либо человек,
нуждающийся в деньгах, либо экспериментатор, искавший помощника для выполнения канцелярской
работы, либо женщина, уронившая бумаги. Рассмотрим пару примеров.
Описанный ниже эксперимент был проведен в городе Ополе (Польша). Дариуш Долински и
Ричард Наврат установили, что такое позитивное чувство, как чувство облегчения, чрезвычайно сильно
влияет на готовность к оказанию помощи (Dolinski & Nawrat, 1998). Представьте себе, что вы — один из
их испытуемых и так же, как им, вам ничего не известно о планах экспериментаторов. Вы на несколько
минут незаконно припарковали свою машину и, вернувшись, обнаружили под «дворником», там, где
обычно оставляют квитанции для уплаты штрафа, листок бумаги. С трудом сдерживая досаду, вы
берете бумагу в руки и с облегчением понимаете, что это не штраф, а реклама (или приглашение
принять участие в донорской кампании). В этот момент к вам подходит студент университета и просит
уделить ему 15 минут для интервью, которое поможет ему «завершить работу над магистерской
диссертацией». Повлияет ли на вашу реакцию то чувство облегчения, которое вы только что пережили?
Будете ли вы более склонны помочь ему? На оба вопроса можно ответить утвердительно: 62% из тех,
кто только что испытал облегчение, поняв, что их страх напрасен, с готовностью согласились «помочь
студенту». Это было примерно в 2 раза больше, чем желающих помочь среди тех, кто либо вообще не
обнаруживал под «дворниками» никаких «подозрительных» бумажек, либо обнаруживал их
просунутыми в дверь машины (где обычно не оставляют штрафных квитанций).
