 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
«теории реалистического группового конфликта». Подобная динамика наглядно проявилась во время
Второй мировой войны в Шантунге, в лагере для интернированных, в котором японские военные
содержали проживавших в Китае иностранцев. Один из узников этого лагеря, Лангдон Джилки,
вспоминает, что необходимость делить скудный провиант и жизненное пространство на полу нередко
приводила к конфликтам между врачами, миссионерами, юристами, профессорами, бизнесменами,
наркоманами и проститутками (Gilkey, 1966). Конкурентная борьба за территорию, работу и
политическую власть способствовала и разжиганию конфликта в Северной Ирландии, где начиная с
1969 г. в столкновениях между правящим протестантским большинством и католическим
меньшинством погибли более 3200 человек. (В процентном отношении потеря этого числа граждан
означает для Северной Ирландии то же самое, что потеря 515 000 человек для США, 107 000 — для
Великобритании, 57 000 — для Канады и 36 000 — для Австралии.)
Но можно ли сказать, что конкуренция сама по себе провоцирует вражду и конфликт? Чтобы
ответить на этот вопрос, Крэг Андерсон и Мелисса Морроу предложили испытуемым поиграть в
видеоигру Nintendo's Super Mario Brothers (Anderson & Morrow, 1995). Половина пар играли друг против
друга (результаты отдельных игроков сравнивались), а половина — сотрудничали (их результаты
суммировались). Оказалось, что соревновавшиеся между собой игроки без необходимости убили
(растоптали или застрелили) на 61% больше персонажей игры, чем сотрудничавшие друг с другом.
Конкуренция порождает агрессию.
Но «запускает» ли конкуренция механизм деструктивного поведения в условиях, более
приближенных к реальным? Чтобы ответить на этот вопрос, можно разделить испытуемых наугад на
две группы, заставить их конкурировать за какой-либо ограниченный ресурс и посмотреть, что
произойдет. Именно это и сделали Музафер Шериф и его коллеги, которые провели серию
впечатляющих экспериментов
с участием обычных 11-12-летних мальчиков (Sherif et al., 1966). Эти
эксперименты были инспирированы воспоминаниями Шерифа о том времени, когда он подростком
оказался свидетелем вторжения греческой армии в Турцию в 1919 г.:
«Они начали убивать людей направо и налево. [Это] произвело на меня огромное впечатление.
Именно там и тогда я захотел понять, как такое возможно среди людей... Мне захотелось узнать, какой
наукой или специальностью нужно овладеть, чтобы понять это межгрупповое варварство» (цит. по:
Aron & Aron, 1989, р. 131).
Изучив социальные корни варварства, Шериф провел в летних лагерях для школьников
несколько экспериментов, каждый из которых продолжался три недели. Один из экспериментов
заключался в следующем. Шериф разделил 22 незнакомых друг с другом мальчика из Оклахома-Сити
на две группы, отвез их на разных автобусах в бойскаутский лагерь, располагавшийся в национальном
парке штата Оклахома Robber's Cave, и поселил в спальных корпусах, расположенных в полумиле друг
от друга. Почти целую неделю группы даже не подозревали о существовании друг друга. Сообща
занимаясь разными делами — приготовлением пищи, походами, сооружением купальни и наведением
веревочного моста, — члены каждой группы вскоре очень сдружились между собой. Одна группа
назвала себя «Гремучие змеи», другая — «Орлы». Как символ добрых чувств его обитателей, над одним
из корпусов появилась надпись: «Дом, милый дом».
<Чтобы скорректировать субъективную ошибку, давай другим на 20% больше, чем
рассчитываешь получить от них сам. Лайнус Полинг, 1962>
Так была создана групповая идентификация и подготовлена почва для конфликта. В конце
первой недели «Гремучие змеи» «обнаружили “Орлов” на “своей” бейсбольной площадке». Когда вслед
за этим персонал лагеря предложил обеим группам провести турнир, включающий разные соревнования
(по бейсболу, игру в войну, взаимные инспекции жилищ, поиски сокровищ и т. п.), предложение было
встречено обеими группами с энтузиазмом. Это были настоящие соревнования: победа одной группы
означала поражение другой. «Вся добыча» (медали, ножи) должна была достаться группе —
победителю турнира.
Результат? Лагерь постепенно превратился в поле битвы. Он стал похож на сцену из романа
Уильяма Голдинга «Повелитель мух», в котором рассказывается о социальной дезинтеграции
подростков, оказавшихся на необитаемом острове. В эксперименте Шерифа конфликт начался с того,
что соперники стали обзывать друг друга во время соревнований. Вскоре конфликт распространился и
на столовую, и дело дошло до «мусорной войны», сжигания флагов, набегов на спальные корпуса и
даже до «кулачных боев». Когда мальчиков просили описать соперников,
в ход шли такие слова, как
«трусливые», «зазнайки» и «подонки»; себя же они считали «смелыми», «бескомпромиссными» и
«дружелюбными».
