 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
причины.
Среди многих бурно развивающихся областей прикладной социальной психологии есть одна,
которая связана с социально-психологическими концепциями депрессии, одиночества, тревожности и
физического здоровья; в наши дни этот перечень пополнился такими проблемами, как счастье и
благополучие. Специалисты, работающие в этой области, связывающей социальную и клиническую
психологию, ищут ответы на четыре важных вопроса.
1. Можем ли мы — любители и профессионалы — улучшить понимание и прогнозирование
поведения других людей?
2. В какой мере такие проблемы, как депрессия, одиночество, тревожность и болезни, связаны с
тем, что мы думаем о себе и об окружающих?
3. Можно ли изменить неадаптивный образ мыслей?
4. В какой мере здоровье и счастье человека зависят от его близких отношений с окружающими,
основанными на взаимной поддержке? Ниже будут предложены некоторые ответы на эти вопросы.
Как клинические психологи выносят свои суждения
Влияют ли на суждения клиницистов о пациентах те же самые факторы, которые влияют на
социальные суждения обычных людей (они были рассмотрены нами в главах 2, 3 и 4)? Если да, то чего
следует остерегаться как самим психологам, так и их пациентам?
Склонна ли Сьюзен к суициду? Нужно ли помещать Джона в психиатрическую клинику?
Рискуем ли мы, если выпишем Тома? Способен ли он на убийство? Сталкиваясь с подобными
проблемами, клинические психологи прикладывают максимум усилий для того, чтобы избежать
ошибочных суждений, рекомендаций и прогнозов.
Однако подобные суждения клиницистов — это одновременно и социальные суждения, и в
качестве таковых они столь же уязвимы и обнаруживают такие свойства, как иллюзорные взаимосвязи,
чрезмерная самоуверенность как следствие понимания «задним умом», самоподтверждающийся
диагноз (Maddux, 1993). Давайте разберемся, почему осознание клиницистами механизма
формирования впечатлений (в том числе и превратных)
может помочь им избежать ошибочных
суждений, а значит, и серьезных ошибок.
Иллюзорные взаимосвязи
Рассмотрим отрывок из протокола судебного заседания, в котором психолог, производящий
впечатление уверенного в себе человека (П), отвечает на вопросы адвоката (А).
«А: Вы просили подсудимого нарисовать фигуру человека?
П: Да.
А: Это и есть та фигура, которую он нарисовал по вашей просьбе? Что этот рисунок говорит вам
о нем как о личности?
П: Обращает на себя внимание то, что мужчина нарисован со спины, что само по себе большая
редкость. Это свидетельствует либо о сокрытии рисовавшим чувства вины, либо о его бегстве от
реальности.
А: А этот рисунок, на котором изображена женская фигура? Он что-нибудь говорит вам? И если
да, то что?
П: Он говорит о враждебном отношении подозреваемого к женщинам. Поза, руки на бедрах,
жесткое, суровое выражение лица.
А: А что еще?
П: Размер ушей свидетельствует о том, что у него параноидальный взгляд на жизнь, или о
галлюцинациях. Отсутствие ног говорит о том, что он не чувствует себя в безопасности» (Jeffry, 1964).
<Освободить человека от ошибки — значит дать, а не отобрать. Знание о том, что нечто —
ложно, есть истина. Артур Шопенгауэр, 1788-1860>
Исходное допущение в данном диалоге (как и во многих заключениях клиницистов) состоит в
том, что результаты тестирования выявляют нечто важное. Так ли это? Это можно очень просто
выяснить. Попросите одного клинициста интерпретировать результаты тестирования, а другого —
оценить состояние этого же человека по наблюдаемым симптомам. Протестируйте многих и повторите
эти процедуры. Критерием истины является практика. Так можно ли сказать, что результаты
