 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ЛЖИВОСТЬ (англ. mendacity;
от лат. mendacium — ложь, неправда) — форма вербального
и/или невербального поведения, заключающаяся в намеренном искажении представлений
действительности ради достижения желаемой цели или стремления избежать нежелательных
последствий. В тех случаях, когда Л. становится привычной формой поведения, она закрепляется и
превращается в качество личности.
Следует различать Л. и детское фантазирование (см. Воображение).
Ребенок часто склонен
изображать события не такими, какими они были на самом деле, а какими ему хотелось бы их видеть;
ребенок фантазирует, играя или отождествляя себя с персонажами сказок (см. Идентификация).
Такое
искажение действительности можно назвать мнимой лживостью.
Проявляется оно довольно часто у
детей 4-5 лет и обычно с возрастом проходит.
Л., как правило, возникает в семьях, где слишком много запретов или где ребенку предъявляются
непосильные для него требования. Можно выделить некоторые главные мотивы детской Л.: чувство
стыда, когда ребенок стремится скрыть свой неблаговидный поступок; страх перед наказанием (наряду
с Л. в этом случае формируется лицемерие, приспособленчество, озлобленность); стремление к
самоутверждению —
в этом случае Л. м. б. следствием желания привлечь к себе внимание, вызвать
удивление окружающих или утвердиться в желаемой позиции. Л., связанная с хвастовством, может
возникнуть и как защитный механизм, когда ребенок в ответ на недооценку его окружающими людьми
стремится преувеличить свои достоинства. Способность к обманным действиям в естественных
условиях демонстрируют и некоторые виды животных, напр. шимпанзе. См. также Псевдология,
Психическая маскировка.
ЛИБИДО (от лат. libido — влечение, желание, стремление) — половое влечение, стремление к
половой близости. Выраженность и направленность Л. определяются уровнем полового созревания,
наследственностью, диэнцефальным отделом мозга, железами внутренней секреции, индивидуальным
опытом. Понятие Л. в смысле полового инстинкта, сексуального желания использовалось М.
Бенедиктом (1868) и А. Моллем (1898).
З. Фрейд сделал его популярным. Фрейдовское понимание Л. эволюционировало и расширялось
параллельно разработке им психоаналитической концепции. Сначала Л. означало энергию сексуального
влечения, г. о. бессознательного. Затем Л. стало причастно и к др. формам любви: к родителям, детям,
себе самому. Поскольку одним из краеугольных камней концепции была идея о возможности
вытеснения и замещения Л. путем регрессии или сублимации (см. Защита психологическая), Л. явилось
одним из наиболее важных объяснительных понятий психоанализа,
с помощью которых вскрывался
механизм нормального и патологического развития. Еще позже Л. стало связываться с 2 основными
влечениями человека: к удовольствию, жизни (Эрос) и к разрушению, смерти (Танатос).
В трактовке Л. К. Юнгом сказался его отход от Фрейда. Юнг не только очистил Л. от
сексуальности, но и, рассматривая его как витально-психическую энергию, придал ему метафизический
характер. Во всех психических феноменах — как сознаваемых, так и не сознаваемых субъектом — Юнг
видел проявления единой энергии Л. При этом самим субъектом Л. переживается как бессознательное
стремление или желание.
В течение жизни Л. не остается неизменным: оно трансформируется и
принимает разные символические формы. (И. А. Мещерякова.)
ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ГИПОТЕЗА (англ. linguistic relativity
hypothesis; Sapir—Whorf hypothesis; от лат. lingua — язык) — гипотеза амер. этнолингвистов Э. Сепира и
Б. Уорфа об обусловленности сознания человека (его восприятия, мышления и т. д.) структурами языка.
Согласно Л. о. г., языковые навыки и нормы бессознательно определяют образы («картины») мира,
присущие носителям того или иного языка. Различие между этими образами тем больше, чем далее
отстоят языки друг от друга, поскольку грамматический строй языка навязывает способ членения и
описания окружающей действительности. Формирующая роль языка в познавательных процессах
признается и в марксистской психологии, изучающей опосредствующее влияние языковых значений на
процессы категоризации в мышлении, восприятии, памяти и т. д., но в Л. о. г. эта роль
абсолютизируется, что ведет к неправомерному представлению об «отгороженности» познания,
осуществляемого посредством структур языка, от реального мира, к отрыву значений от общественной
практики и ошибочному тезису о тождестве языка и мышления. Между тем в познавательных процессах
участвуют не только языковые значения, но и значения в форме сенсорных эталонов;
значения могут
выражаться и в форме символического действия. Отсутствие в языке слов для выражения ряда понятий
не означает невозможности присутствия их в сознании и невозможности осознавать их денотаты.
Наряду с разговорным языком существуют языки науки, использующие формулы, схемы, чертежи и
снимающие тем самым специфику членения, вызванную национальными особенностями языка. Л. о. г.,
