 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
внутреннего (для-себя-бытие), Плеснер пытается логически связать со свойством позициональности —
наличием принадлежащей телу границы, позволяющей различать два направления в круге жизни «через
него (тело) вовне» и «навстречу ему, вовнутрь его». У растения отсутствует фронтальность, т. к. нет
центра, в котором репрезентируется все тело и внешняя среда. Этот центр возникает на ступени
животного, благодаря чему живое существо «переживает то, что содержится в окружающем мире,
чужое и свое, оно способно даже научиться господствовать над собственным телом». Однако на этой
ступени еще нет самодистанцирования, рефлексивности, т. е. нет знания срединности своего
существования. И только «человек как живая вещь, поставленная в середину своего существования,
знает эту середину, переживает ее и потому преступает ее». Т. о., «если жизнь животного центрична, то
жизнь человека эксцентрична, он не может порвать центрирования, но одновременно выходит из него
вовне»; на этой предельной ступени жизни положено основание для актов рефлексии самого себя,
самосознания.
Главным результатом этой концепции явился вывод об эксцентричной позициональности
человека. Рефлексия (самодистанция) создает у человека удвоенную дистанцию по отношению к плоти:
«Я могу следить за собой и своими действиями совсем как посторонний» (Анна Франк, «Дневник
маленькой девочки», 1947). Для того чтобы раскрыть, что именно в жизнь человека вносит
эксцентричность (и рефлексия), Плеснер формулирует 3 «основных антропологических закона»: закон
«естественной искусственности» характеризует связь эксцентричности с витальной сферой человека,
закон «опосредованной непосредственности» раскрывает роль эксцентричности в познавательной и
практической деятельности людей, закон «утопического местоположения» показывает, что из-за
эксцентричности человек нуждается в вере в трансцендентные идеи.
Хотя сравнение концепций Плеснера и Шелера с концепциями философов др. течений (напр., С.
Л. Франка) иногда выявляет поразительные совпадения, внутри самой Ф. а. можно обнаружить
достаточно глубокие контрасты. Особенно это касается творчества А. Гелена.
Ему принадлежит много сочинений о человеке. Главное из них — «Человек. Его природа и его
место в мире» (1940). Эта книга несколько раз переиздавалась при нацистском режиме в Германии и в
послевоенное время. Концепция Гелена изначально строится на противопоставленности ко всем
метафизическим системам, к числу коих принадлежат и учения обоих основоположников Ф. а.
Критерий прост: метафизична всякая теория, которая строится на таких абстракциях, как «душа»,
«воля», «дух» и т. п. Ф. а. должна быть наукой, которая (в отличие от прочих наук) рассматривает
человека в единстве и целостности.
Вслед за Шелером Гелен считает поведение и действие психофизически нейтральными фактами.
Именно действие (Handlung) избирается исходной точкой, вокруг которой рисуется картина человека,
так что отдельные элементы (безразлично, внешние или внутренние) образуют биологически понятную
взаимосвязь. В качестве своих предшественников по деятельностному подходу Гелен называет амер.
прагматистов. С ними его роднит гипотеза, что все духовные свершения человека становятся
понятными исходя из способности к действию. Сам Гелен, пожалуй, слишком оптимистично оценивал
результаты своей работы: «Я подробно провел это доказательство для широких областей восприятия и
языка, а затем вывел по меньшей мере фундамент теории науки... наконец, проведя анализ высших
"руководящих систем" — религий и мировоззрений, разрешил эту задачу в столь широком масштабе,
что это могло бы, в общем, гарантировать плодотворность выдвинутых принципов». Подчеркнем, что
эвристичность деятельностного подхода — факт неоспоримый, в этом убеждении воспитано несколько
поколений отечественных психологов и философов. Сомнение вызывает оценка полноты и качества
решений, предлагаемых Геленом, степени их разработанности.
Значительное место в концепции Гелена отводится доказательствам т. н. видовой
неспециализированности человека к определенной среде и его биологической ущербности
(недостаточности) по сравнению с др. видами животных. В этих доказательствах Гелен усматривает
прочную основу для построения концепции человека как действующего и культурного существа. Из
первого доказательства он делает правомерный вывод о непригодности биологического (в смысле И.
Икскюля) понятия окружающей среды для человека как вида. Повышенный интерес Гелена к вопросу о
биологической недостаточности человека продиктован стремлением прочнее обосновать мысль, что
человек не способен жить как животное, он вынужден действовать и создавать культуру, человек
приговорен природой к деятельности, в нем воплощен уникальный проект природы. Развивая эти идеи,
философ вводит весьма широкое понятие разгрузки — обращение недостатков в свою пользу. Напр.,
человек от природы лишен некоторых форм двигательных координаций и способности к
осуществлению сложных форм движения, процесс созревания н. с. у человека несравненно более
