 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Здравый смысл говорит, что само это представление о задачах науки ложно. Причем
здесь «мировой уровень»? Посредственная и даже невзрачная лаборатория, обеспечивающая
хотя бы на минимальном уровне какую-то жизненно необходимую для безопасности страны
сферу деятельности (как, например, Гидрометеослужба), гораздо важнее престижной и даже
блестящей лаборатории, не связанной так непосредственно с потребностями государства228.
Пожертвовать посредственными лабораториями, чтобы за счет их ресурсов укрепить
блестящие, в ряде случаев равноценно вредительству – особенно в условиях кризиса.
Кроме того, введение в государственную практику в качестве критерия при
финансировании исследований «престижа» или «уровня» научной лаборатории является
чистой демагогией, поскольку этот критерий не является операциональным , он не может
быть надежно формализован, а его применение на деле превращается в конкурс
политического влияния научных группировок или отдельных ученых, что в условиях общего
кризиса разрушительно действует на социальную систему науки. Прямой волюнтаризм
государственных органов предпочтительнее скрытого.
Свертывание «посредственных» исследований во многих случаях оказывает и большой
психологический эффект, усугубляющий кризис в отношениях науки и общества. Особенно
это касается прекращения недорогих, но регулярных работ, необходимых для поддержания
больших национальных ценностей, создаваемых наукой. Многие из таких работ
продолжаются десятки или даже свыше сотни лет, и их пресечение приводит к
значительному обесцениванию всего прошлого труда и созданию огромных трудностей в
будущем. Таковы, например, работы по поддержанию коллекций (семян, микроорганизмов и
т.п.), архивов и библиотек229.
Таковы и некоторые виды экспедиционных работ и наблюдений, например, проведение
регулярных гидрологических наблюдений (разрезов). Сейчас, например, прекращены
гидрологические разрезы на Черном море, начатые еще в ХIХ веке и проводившиеся во
время Великой отечественной войны даже при непосредственной опасности бомбежек и
обстрелов гидрологических судов.
Подобные изменения в структуре исследований относятся к разряду критических
явлений, по которым судят о долгосрочных намерениях государства и статусе науки в
обществе. Их эффект усугубляется тем, что граждане при этом проводят сравнение
установок государства в аналогичных экстремальных условиях в другие исторические
моменты, из чего и делается вывод о векторе нынешней государственной политики. Так, во
время Гражданской войны, при гораздо более глубоком экономическом спаде, чем сегодня,
работы крупной комплексной экспедиции Российской Академии наук в районе Курской
магнитной аномалии велись даже в зоне боевых действий.
Ниже коротко перечислю другие сходные «неявные» функции отечественной науки,
приобретающие критическое значение во время кризисов.
–
В тесной связи с изменяющейся природной, техногенной и социальной средой
изменяются люди, их коллективные общности (народы и этносы), все общество. Процессы
этно– и социогенеза, ускоряющиеся в условиях природных и социальных кризисов, в принципе
не могут быть удовлетворительно изучены и объяснены без собственной национальной
науки. Этнографическое исследование «извне» всегда будет, по принципиальным
методологическим причинам, «империалистическим», изложенным на чужом языке.
В конце ХХ века Россия втянулась в очередной пик бурного этногенеза и социальных
преобразований. Оставить сегодня этот процесс без широкого научного сопровождения –
значит заложить разрушительные заряды незнания и непонимания, которые взорвутся
завтра. Этно– и социогенез должны быть объектом комплексного изучения, а не только
общественных наук, ибо речь идет о процессах, тесно связанных с изменениями в природной
среде и техносфере. Активное участие в этих процессах (особенно если они приобретают
форму конфликта) принимает сама национальная интеллигенция, что создает специфические
методологические трудности для исследований. Поучительна история экологических
движений, сыгравших важную роль в формировании «национального самосознания» на
