 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
насилию распространялось именно на собственное государство, а насилие, например,
властей США вызывает у наших демократов уважение. В советской истории насилие же
представлялось преступным даже в самые критические периоды, когда государственные
органы были вынуждены решать срочные и чрезвычайные задачи ради спасения множества
жизней граждан. Представить себя и свое поведение в такие моменты люди были
неспособны.
М.М.Пришвин пишет в дневнике 1919 г., в разгар гражданской войны: «Представителя
свободы коммуниста Алексея Спиридоновича я спросил:
–
Как вы можете сажать людей в холодный амбар?
–
Это необходимость, – ответил он, – и вы, и всякий посадит, если ему нужно будет
собрать с наших крестьян чрезвычайный налог. Сами виноваты плательщики: он приходит,
плачет, на коленки становится, уверяя, что у него нет ничего. Его сажают в холодный амбар,
и через час он кричит из амбара: «Выпускайте, я заплачу!» Раз, два – и пошла практика, и так
повсеместно по всей Советской России начался холодный амбар. И вы сделаете то же самое,
если встанете перед государственной задачей собрать чрезвычайный налог». Крестьянин
Алексей Спиридонович это понимал и мог толково объяснить писателю-либералу
Пришвину. А в конце ХХ века этого не понимал ни либерал-интеллигент, ни
квалифицированный рабочий, который перенимал способы мышления у этого интеллигента.
Поражает, насколько умнее и мудрее был даже совсем молодой Пушкин – а ведь все
мы его вроде бы учили. В «Капитанской дочке» он пишет, под именем Гринева, об
изменениях, произошедших в течение жизни одного поколения (в связи с тем, что капитан
Миронов в крепости собирался пытать башкирина из «бунтовщиков»): «Пытка в старину так
была укоренена в обычаях судопроизводства, что благодетельный указ, уничтоживший
оную, долго оставался безо всякого действия… Даже и ныне случается мне слышать старых
судей, жалеющих об уничтожении варварского обычая. В наше же время никто не
сомневался в необходимости пытки, ни судья, ни подсудимые».
Да, Петр Гринев начала XIX века уже считал пытку «варварским обычаем», но он
прекрасно помнит и честно признает, что в 1774 г. он не сомневался в ее необходимости.
Можно ли из-за этого проклинать молодого Гринева и уничтожать все жизнеустройство
Гринева зрелого? Это можно только в состоянии деградации рационального сознания и
способности к рефлексии.
Утрата этой способности приводит к утрате ориентиров и для адекватного восприятия
современности. Ведь наша либеральная интеллигенция, занявшая в важных вопросах
нынешнего кризиса проамериканскую позицию, начисто забыла свой собственный гнев по
отношению в государственному насилию в своей стране (точнее, к воображаемому образу
насилия). На наших глазах интеллектуальная элита США сдвигается к признанию пытки
как приемлемого для демократического общества инструмента – в ХХI веке! И никакого
возмущения в среде российской интеллигенции. Им можно!
Вот сообщение американской прессы: «Алан Дершовитц (Alan Dershowitz), светило
Гарварда, поощрительно относится к пыткам (запрещенным конституцией США) в
отношении террористов. В интервью он сказал: «Сразу хочу уточнить, что мое предложение
вытекает из внутреннего отвращения к пыткам: это тайное и нелегальное явление, которое, к
сожалению, существует и которое, будучи не в состоянии искоренить, я бы хотел поставить
на службу закону и демократии… Перед бомбой, оснащенной часовым механизмом и
готовой взорваться – то есть террористом, располагающим информацией, которая может
спасти жизни тысячам невинных людей, – любая настоящая демократия может и должна
сделать что-нибудь, чтобы предотвратить взрыв…
Моя цель – узаконить пытку, чтобы иметь возможность контролировать и
останавливать ее. Сегодня пытка тайно и нелегально практикуется на всей планете, включая
демократические страны, подписавшие международный договор о ее упразднении. ЦРУ по
всему миру пустило леденящий душу учебник с самыми жестокими методами «вымогания
информации», а комиссары полиции, от Калифорнии до Флориды, ежедневно применяют
