 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Эту уверенность разделяют и элита Запада, и «колониальная» элита периферии (в данном
случае та часть российской элиты, которая обрела колониальное сознание). Уверенность эта
в равной степени была присуща и либералам, и марксистам (во многом поэтому и те, и
другие с такой ненавистью относятся к Сталину, который категорически отверг эти
притязания).
Выступая перед студентами, В.В.Путин почти буквально повторил формулу из
«Коммунистического Манифеста» Маркса и Энгельса, в котором сказано: «Буржуазия
быстрым усовершенствованием всех орудий производства и бесконечным облегчением
средств сообщения вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Низкие
цены ее товаров – вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все
китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к
иностранцам. Под угрозой вымирания она заставляет все народы ввести у себя то, что она
называет „цивилизацией“, то есть самим стать буржуазными. Одним словом, она создает мир
по своему образу и подобию».
Классики в данном случае выступают как идеологи, искажающие реальную историю –
китайские стены разрушались, а варвары принуждались к капитуляции не товарами, а самой
обычной артиллерией, как это буквально было и в случае Китая, и в случае сотен других
народов и культур. Какое-то время Россия имела силы этому противостоять, а сейчас на
время ослабла. Ослабла не артиллерией, а сознанием.
Если бы студенты и преподаватели Новосибирского университета сделали
мыслительное усилие, они бы заметили сбой логики уже в первой части суждения: «чтобы
интегрироваться в мировое экономическое пространство», вовсе нет необходимости
«открывать границы». Даже напротив, интеграция (в отличие от «растворения») требует
сохранения себя как целостности, как структурного элемента мирового хозяйства. Только в
этом случае и возникает новое системное качество. Но для этого как раз необходимо
создавать и совершенствовать «границы» – те мембраны, через которые происходит
«активный транспорт» информации, капиталов, товаров и рабочей силы. Если же происходит
их «диффузия», то исчезает идентичность структурной единицы и она пожирается,
растворяется другими элементами системы. Этого как раз не допускают те страны, с которых
нам советуют брать пример. Смешно ожидать, чтобы США или Япония «открыли границы».
Ничего, прекрасно интегрировались в мировое экономическое пространство.
Догма конкурентоспособности разделяется, похоже, большинством интеллигенции –
как энтузиастами нынешней «рыночной» реформы, так и ее убежденными противниками.
Даже С.Ю.Глазьев, будучи автором той экономической программы, которую приняла КПРФ,
делал в своей книге такие, например, утверждения: «Нашей программой определены и
приоритетные направления развития промышленности, которые сочетают высокий
потенциал роста на мировом рынке и достаточный уровень конкурентоспособности, а
потому могут играть роль локомотивов экономического роста»; «На уровне предприятий
главной задачей экономической политики должно стать повышение
конкурентоспособности и улучшение организации производства» ; « В этих целях нужно
стимулировать формирование целостных конкурентоспособных
вертикально-интегрированных корпораций в ключевых отраслях производства»309.
Представление о том, что конкурентоспособность является необходимым оправданием
самого существования данного производства, уже кажется настолько привычной, что
советники и помощники Президента без всяких сомнений и аргументов включают подобные
утверждения в его речи и выступления – а ведь в них не принято высказывать
экстравагантных, сомнительных суждений. На самом же деле эта догма представляет собой
странную, противоречащую логике и здравому смыслу идею.
Недавно (в октябре 2003 г.) я был на конференции, посвященной перспективам
российского хозяйства. В зале сидело около ста человек, в основном экономисты
«патриотического направления». И почти в каждом докладе – об императиве
конкурентоспособности! Очень осторожно возражал лишь историк экономической мысли.
