 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
причин становиться жуликами, убийцами и самоубийцами. А теперь, когда вполне
предсказуемый результат его действий налицо, он отходит в сторону, взваливает вину на
жертв своего разрушительного проекта и зовет городового. Крах рациональности тесно
связан и с крахом нравственности.
Ф.Искандер берет простой случай – ведь никто не оправдывает воров и убийц, даже
если они стали жертвами доктринеров и были выброшены из общества помимо своей воли.
Но теперь принято проклинать и политическую демократию, тот самый инструмент, с
помощью которого пришла к власти нынешняя верхушка. В.В.Путин говорит, например:
“Нельзя позволить всяким проходимцам злоупотреблять терминологией из
демократического словаря, решая свои клановые интересы”.
Это – типично антидемократический тезис. Суть гражданского общества в том и
заключается, что граждане группируются согласно своим “клановым интересам” и
делегируют в партии, прессу, парламент своих представителей, которые эти интересы
отстаивают, “злоупотребляя” той терминологией, которая им кажется наиболее удобной (это
и называется свобода слова ). При этом администрация, включая президента, не имеет права
не только запрещать применение той или иной терминологии, но даже и обзывать этих
неприятных власти представителей “всякими проходимцами”. Для определения границы
между употреблением и злоупотреблением, а также между гражданином и проходимцем
существует суд, а не исполнительная власть.
В.В.Путин сделал это заявление в обезличенной форме – сегодня оно может быть
применено к одному “проходимцу”, завтра к совсем другому. Важно, что в рамках
“демократического словаря” все это рассуждение есть нонсенс.
Именно та часть интеллигенции, которая выступала под знаменем демократии и
многопартийности, активнее всех поддержала явно антидемократическую кампанию против
Верховного Совета РСФСР, а потом и против Государственной думы – представительных
органов парламентского типа. В этом уже было что-то шизофреническое – в конфликте
парламента с авторитарной кликой Ельцина, с ее явным антиинтеллектуальным и даже
криминальным душком, поддержать эту авторитарную клику и при этом искренне называть
себя “демократами”!
Историк академик П.В.Волобуев сказал незадолго до своей смерти: “В стране уже
несколько лет идет трудный и мучительный процесс становления парламентаризма. И если в
дореволюционной России либерально-демократическая интеллигенция всячески
поддерживала Государственную думу, то наши “демократы”-интеллигенты через СМИ
сделали максимум возможного для дискредитации Верховного Совета сначала Союза, а
затем Российской Федерации, создавая в народе представление о нем как о балагане,
говорильне, бастионе консерватизма и т.п. Да будет им известно, что они попросту приняли
эстафету от черносотенцев – ненавистников парламентаризма. Но мне не припоминается,
чтобы черносотенцы требовали “Раздавить гадину!”, чем навеки прославили себя нынешние
“демократы”… Такой подход вполне отвечает интересам режима, но свидетельствует о
социальной забывчивости и политической беспринципности нашей “демократической”
интеллигенции. Лично я давно перестал связывать перспективы демократии в России с
нашими “демократами” и “либералами”. Они, скорее, похожи на ее могильщиков”59.
Почти за двадцать лет, с начала перестройки, положение нисколько не улучшилось.
Наоборот, гипостазирование вошло в привычку, стало новой нормой мышления. Эта норма
воспринята политиками вплоть до верховной власти. Конечно, над выступлениями
политиков такого уровня трудится целая рать советников и экспертов, но нас интересует
само явление, а не авторство этих умозаключений.
Вот В.В.Путин во многих своих заявлениях отстаивает ценность экономической
свободы . Понятие это туманное, философское, но в речах президента им обозначается чуть
ли не главная наша цель. Вот что сказано в Послании Федеральному собранию 2003 г.:
“Необходимо извлечь уроки из нашего опыта и признать, что ключевая роль государства в
экономике – это, без всяких сомнений, защита экономической свободы”.
