 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
от них избавиться, и тогда мы все зажив¸м нормально“), сформулирован более ж¸сткий
тезис: бороться надо не с бедностью, а с бедными. Поэтому тезис борьбы с бедностью звучит
кощунственно»400.
Допустим, с приписанным им рассуждением наши неолибералы могут не согласиться.
Но вот документы. Директор Центра социологических исследований Российской академии
государственной службы В.Э.Бойков писал в разгар реформы: «В настоящее время
жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и придушившие людей,
вызывают в российском обществе социальную депрессию, разъединяют граждан и тем
самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства»401. В работе этого
правительственного социолога есть даже целый раздел под заголовком «Пауперизация как
причина социальной терпимости».
А.Чубайс писал в своей «теоретической» разработке в марте 1990 г.: «К числу
ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся:
–
общее снижение уровня жизни;
–
рост дифференциации цен и доходов населения:
–
возникновение массовой безработицы…
Население должно четко усвоить, что правительство не гарантирует место работы и
уровень жизни, а гарантирует только саму жизнь…
На время проведения реформы (или по крайней мере ее решающих этапов) потребуется
чрезвычайно антизабастовочное законодательство…
Следует ожидать ускоренной институционализации неолиберальной
экономико-политической идеологии, политической основой которой станет часть нынешних
демократических сил…»402.
Таким образом, в ходе реформы произошел не сбой, не социальный срыв, а
запланированное изменение структуры общества. Начиная с 60-х годов в сознании нашей
либеральной интеллигенции вызревало социал-дарвинистское представление о человеке, в
эпоху Горбачева оно вырвалось наружу в форме идеологии, а в 90-е годы легло в основу всей
доктрины реформы. Это представление, согласно которому люди делятся на «сильных»
(конкурентоспособных) и «слабых» (неконкурентоспособных), настолько вошло уже в
подсознание и нынешней «элиты», и власть имущих, что они просто не замечают подтекста
своих заявлений403.
Вот, В.В.Путин делает программное заявление в Послании Федеральному собранию
РФ 26 мая 2004 г.: «Главный конкурентный капитал, главный источник развития страны –
это е¸ граждане. Для того, чтобы страна стала сильной и богатой, необходимо сделать все
для нормальной жизни каждого человека. Человека, создающего качественные товары и
услуги, создающего культурное достояние державы, создающего новую страну».
Говоря о нормальной жизни для людей, он вполне мог бы ограничиться понятием
«каждый человек». И раньше, в советское время, это так и понималось бы – каждый
гражданин СССР, сильный и слабый, умный и глупый, как раз и есть «каждый человек», ибо
все мы братья и имеем право на нормальную жизнь, то есть не некоторый разумный
минимум жизненных благ. В.В.Путин, однако, уточняет новый смысл понятия. Речь идет
теперь лишь о тех людях, которые составляют «конкурентный капитал». Каждый человек
для В.В.Путина – это «человек, создающий качественные товары и услуги». А те, кто
неконкурентоспособен, кто не составляет «конкурентный капитал» РФ, чьи товары и услуги
не востребованы мировым рынком, в эту категорию не входят. Нормальной жизни им страна
обеспечить не обязана, они являются для нее обузой и могут рассчитывать только на
небольшие социальные трансферты, чтобы иметь возможность вымирать цивилизованно404.
Сама программа реформы и не предполагала механизмов, предотвращающих
обеднение населения. Исследователи ВЦИОМ пишут: «Процессы формирования рыночных
механизмов в сфере труда протекают весьма противоречиво, приобретая подчас уродливые
формы. При этом не только не была выдвинута такая стратегическая задача нового этапа
развития российского общества, как предупреждение бедности, но и не было сделано
