 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
образом, мальчик идентифицировал себя скорее как «мамин сын», чем как сын своего отца.
Отец, однако, успешно воевал на фронте и фактически стал героем. Когда отец приехал с фронта
в свой первый отпуск, мальчик увидел, что мужчина, которому, как ему говорили, не стоило подражать
и который не был его потенциальным соперником, оказался в центре внимания соседей. Мать объявила
о том, что передумала разводиться. Отец вновь ушел на фронт и вскоре погиб в Германии.
После отъезда и смерти отца страстно привязанный к матери и зависимый мальчик стал
выказывать симптомы деструктивности и неповиновения, крайняя степень которых выразилась в
разведении костров. Однажды он сам дал ключ к разгадке своего поведения. Когда мать била его,
мальчик возмущенно показал пальцем на кучку дров, сложенных им для костра, и закричал (правда,
выражался он более по-детски): «Если б это был немецкий город, ты бы меня полюбила». Таким образом
он показывал, что, поджигая костры, воображал себя пилотом бомбардировщика, таким, как его отец,
рассказавший о своих подвигах. Мы можем только строить догадки насчет природы нервного
расстройства мальчика. Однако я полагаю, что перед нами идентификация сына со своим отцом,
возникшая в результате внезапно обострившегося конфликта в конце эдипова возраста. Отец, поначалу
успешно смещенный «хорошим» маленьким мальчиком, стал вдруг заново ожившим идеалом,
конкретной угрозой и соперником в любви к матери. Так, образ отца существенно снизил женственные
идентификации мальчика. Для того чтобы спасти себя от сексуальной и социальной дезориентации,
мальчику пришлось как можно быстрее перегруппировать свои идентификации; хотя и в этом случае
конфликт сохраняется, поскольку его основного соперника убивает враг, — этот факт усиливает вину,
вносит еще больше путаницы в чувства мальчика и подавляет его собственную мужскую инициативу, не
готовую к новым условиям.
У ребенка много возможностей для того, чтобы пробовать и идентифицировать себя с
привычками, характером, родом занятий и мыслями реальных людей или вымышленных персонажей
обоих полов. Определенные переломные моменты в жизни вынуждают мальчика сделать радикальный
выбор. Однако историческая эпоха, в которую он живет, предлагает лишь ограниченное число
социально значимых моделей, годящихся для того, чтобы использовать их в комбинации фрагментов
идентификации. Польза таких моделей зависит от того, насколько они совпадают с требованиями
организма в целом и как их может использовать и синтезировать эго.
Роль летчика-бомбардировщика для моего маленького соседа могла предполагать соединение
различных элементов его расцветающей идентичности. В нее входили его бойкий и живой
темперамент, стадия созревания (фаллически-уретрально-двигательная), социальная стадия (эдипова) и
социальное положение; его способности (мышечные и механические), отцовский темперамент
прославленного солдата, неуспешного в обычной жизни, — прототип современного агрессивного героя.
Когда подобный синтез протекает успешно, сочетание конституциональных реакций, реакций
темперамента и приобретенных реакций выливается в бурное развитие личности и неожиданное
достижение в какой-либо сфере. В том случае, если подобный синтез невозможен, рождается жестокий
конфликт, часто выражающийся в непослушании и мелких проступках. Как только ребенок чувствует,
что окружающий мир пытается слишком решительно лишить его всех форм самовыражения,
позволяющих ему развивать и интегрировать следующую ступень его идентичности, он начинает
защищаться с поразительной силой животного, вынужденного спасать свою жизнь. И действительно, в
социальных джунглях человеческой жизни нельзя осознать свое существование без чувства
идентичности эго. Утрата идентичности может вести к убийству.
Я бы не осмелился спекулировать конфликтами маленького «летчика-бомбардировщика», если бы
не увидел решения проблемы в соответствии с нашей интерпретацией. Позже, когда самые худшие
побуждения мальчика перестали проявляться, его видели несущимся по склону холма на велосипеде,
испуганного и все-таки рискующего и ловко объезжающего других детей. Дети визжали, смеялись и в
какой-то мере даже восхищались им. Наблюдая за ним, слушая невероятный шум и суматоху, которую он
производил своим появлением, я не мог удержаться от мысли, что он снова воображал себя пилотом
самолета, отправившегося на боевое задание. В то же время, играя, он мастерски овладел ездой на
велосипеде. Упражняясь в воображаемых воздушных атаках, он стал изумительным, виртуозным
велосипедистом.
Пример нашего маленького сына летчика отражает общее явление. Психосоциальная
