 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
нравственная идея? Если он должен относится к ней так, как она этого хочет, то он должен
искать полового акта с ней, ибо она хочет полового акта, он должен бить ее, ибо она хочет
быть битой, должен гипнотизировать ее, ибо она любит находиться под действием гипноза,
он должен далее с изящной галантностью дать ей понять, как низко он ее ставит, ибо она
любит только комплименты, ибо она не хочет, чтобы кто-нибудь уважал ее, как таковую.
Если же он хочет обращаться с ней так, как повелевает нравственная идея, то он прежде
всего должен искать и уважать в ней человека. Правда, Ж является функцией М, функцией,
которую он может сотворить и уничтожить.Сами женщины только того и желают, чтобы
быть этой функцией и ничем иным. Говорят, что индийские вдовы охотно и даже с
некоторой убежденностью идут на самосожжение, что они даже стремятся к этой смерти.
Тем не менее этот обычай является образцом отъявленнейшего варварства.
С эмансипацией женщин дело обстоит так же, как и с эмансипацией евреев и негров.
Если с этими народами обращались, как с рабами, если их повсюду очень низко ставили, то
виною всему этому бесспорно являются их собственные рабские наклонности, они лишены
той сильной потребности в свободе, какая свойственна индогерманцам. Если в настоящее
время белые в Америке постигли ту мысль, что им необходимо обособиться от негров, так
как последние делают очень скверное и недостойное употребление из своей свободы, то все
же в войне северных штатов с федеративными, в войне, которая дала свободу черным, право
было на стороне первых. Хотя в еврее, а еще больше в негре, и еще значительно больше в
женщине человеческие склонности подавлены огромным количеством аморальных
влечений, так что борьба его за человечность сопряжена с гораздо большими трудностями,
чем борьба арийца, все же человек должен уважать свой последний, даже самый
незначительный остаток человечности, он должен преклонятся перед идеей человечества –
не идеей человеческого общества, а идеей бытия, души, как некоторой части
сверхчувственного мира. Никто, кроме закона, не смеет поднять руку на самого
опустившегося, закоренелого преступника. Никто не в праве его линчевать.
Проблема женщины и проблема еврейства совершенно тождественны с проблемой
рабства, и должны быть разрешены так же, как и последняя. Никто не должен быть
порабощен, хотя бы раб и хорошо чувствовал себя в своих оковах. У домашнего животного,
которым я пользуюсь для своих целей, я не отнимаю никакой свободы, так как у него
никогда никакой свободы и не было. В женщине же все еще таится слабое чувство
беспомощности, безысходности, какой-то последний, хотя и очень плачевный след
умопостигаемой свободы. Это наблюдается, вероятно, потому, что нет абсолютной
женщины. Женщины все же люди и к ним следует относиться, как к таковым, хотя бы они
этого никогда не хотели. Женщина и мужчина имеют одинаковые права.
Из этого еще нельзя вывести, что женщинам надо открыть доступ и к политическому
могуществу. С утилитарной точки зрения мы пока, а, может быть, и никогда не советовали
бы людям сделать эту уступку. Новая Зеландия – эта страна, где этический принцип стоял на
такой высоте, что женщин решили наделить избирательным правом, в настоящее время
является свидетельницей самых безотрадных явлений. Ведь никто не сомневается в
справедливости той меры, что дети, слабоумные, преступники устраняются от всякого
воздействия на ход общественных дел, хотя бы они по какой-нибудь случайности и достигли
численного равенства или даже большинства. Совершенно также следует до поры до
времени держать и женщину в стороне от всего того, что может потерпеть ущерб от одного
только прикосновения женской руки. Как результаты науки совершенно независимы от того,
согласны ли с ними люди или нет, точно так же вопрос о праве и бесправии женщины может
быть разрешен и без ее участия. При этом они не должны опасаться, что их как-нибудь
обделят, если, конечно, соответствующее законоположение будет определяться принципами
права, а не силы.
Право само по себе совершенно одинаково для мужчины и для женщины. Никто не в
праве запретить что-нибудь женщине под тем предлогом, что это «неженственно». И
глубокого презрения достоин тот приговор, который оправдывает мужчину, убившего свою
