 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
членами группы это уничтожение осознается как «забота о больном», как помощь тому, кто запутался, и
т. д. В связи с этим психиатрия является той общественной инстанцией, которая берет на себя
карательные функции. Она пытается «приручить» индивида, вернуть «сумасшедшего» к той
«социальной системе фантазии», которую он пытался преодолеть и которая является несомненной для
всей группы, в том числе и для психиатров.
С точки зрения Лэнга, в качестве основного «шизофреногенного» фактора выступает постоянное
и повторяющееся возникновение парадоксального состояния, когда на разных уровнях абстракции
выдвигаются взаимоисключающие требования с одновременным запретом выхода из данной ситуации
— ситуация так называемой «двойной связи». У человека возникает замешательство, сомнение по
поводу определимости ситуации вообще. При этом конфликт не осознается, хотя человек чувствует
нестерпимость своего положения — «жертва не может сделать ни одного шага без наступления
катастрофы» (цит. по: Руткевич, с. 132). Естественно, что главным профилактическим и
терапевтическим средством становится доведение конфликта до сознания, раскрытие сознательного или
бессознательного обмана со стороны других.
Эти положения Лэнг развил в своей работе «Здоровье, безумие и семья», которая была написана
в соавторстве с А. Эстертоном. В данной работе исследователи пришли к выводу о том, что
противопоставление «норма—патология» не имеет смысла. Пациенты психиатрических клиник не
менее «нормальны», чем члены их семейств, а «шизофреногенные семьи» ничуть не отличаются от
обычной семьи современного общества. От рассмотрения семейной среды Лэнг постепенно перешел к
критике общества в целом.
В своей работе «Я и Другие» Лэнг интерпретирует шизофрению не как заболевание, даже не как
нарушение отдельных психических функций, а как этап процесса естественного исцеления, выхода в
царство «сверхздоровья». Поэтому на место «церемониала деградации» (лоботомии,
фармакологических препаратов, электрошоков и т. п.) должен прийти «церемониал инициации». Уже
совершившие «путешествие по внутреннему пространству» и испытавшие «экзистенциальное
возрождение» должны помочь «больным» пройти тот же путь.
С точки зрения Лэнга, цивилизация «одномерных людей» (термин итальянского психоаналитика-
социалиста Г. Маркузе) подавляет «любую форму трансценденции». Человек, обладающий опытом
«других измерений, которые он не может отвергнуть или забыть, рискует или быть уничтоженным
другими, или предать то, что он знает. В контексте нашего сегодняшнего всеохватывающего безумия
то, что мы называем нормальностью, здоровьем, свободой, все наши точки отсчета двусмысленны.
Человек, предпочитающий быть скорее мертвым, чем красным, нормален. Человек, говорящий, что он
потерял душу, сошел с ума. Человек, говорящий, что люди — это машины, может быть великим
ученым. Говорящий, что он есть машина, является на психиатрическом жаргоне
"деперсонализированным". Человек, говорящий, что негры — низшая раса, может быть широко
уважаемым. Человек, который говорит, что белизна кожи является разновидностью рака, должен быть
психиатрически освидетельствован. Семнадцатилетняя девочка в госпитале сказала мне, что она
страшится того, что внутри нее атомная бомба. Государственные деятели большого ранга, которые
хвалятся и угрожают тем, что у них есть оружие Страшного суда, являются куда более отчужденными
от реальности, чем те, на кого наклеен ярлык "психотик"» (цит. по: Руткевич, с. 134). «Нормальное»
состояние человека объявляется Лэнгом чем-то в высшей степени ненормальным, предательством
«наших подлинных возможностей». Успешное приспособление к такой реальности означает потерю
себя самого и подлинной реальности.
В своей самой скандальной работе «Политика опыта» он пишет, что наиболее здоровой частью
психики в современном обществе остается сфера свободной фантазии, но именно она подавляется как
нечто незрелое и препятствующее нормальной жизни. Кроме того, важнейшим измерением «опыта»
является переживание бытия-небытия.
Бытие не является ни одной из вещей, это «ничто», служащее основанием всех вещей, всех
«что». В творчестве, т. е. в акте трансцендирования самого себя, человек позволяет обнаружиться всему
сущему, помогает бытию родиться из небытия. Открытие этой истины ставит человека перед великой
«мистерией» превращения небытия в бытие, освобождая от страха перед «ничто». Погружение в этот
процесс становления, приближение к границе бытия и небытия может вести человека как к подлинному
здоровью, так и к подлинному безумию. Открывается это измерение «в тишине», «в центре каждого из
пас». «Мы находимся по ту сторону всех вопросов, кроме вопросов о бытии и небытии, воплощении,
жизни и смерти... С нашей точки зрения, отчужденный от первоисточника творения человек
поднимается из отчаяния и кончает падением. Но такой человек не прошагал пути до конца времен,
