 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Кто хочет правильно понять Лютера, тот прежде должен понять католицизм, из глубин
которого и вырос Лютер¹. При внешнем рассмотрении католицизм кажется прочной и
уравновешенной постройкой, единой и замкнутой религиозно-церковной системой с
удивительной логикой и железной последовательностью; но если рассматривать его
структуру в свете общей истории религии, то он откроется как разноплановый,
бесконечно сложный синкретизм, охвативший самые различные духовные
направления.
Холодные философские спекуляции и простая набожность сердца, индивидуальный
религиозный опыт и строгая ортодоксальность, личная свобода и нивелирующая
церковность, примитивный ритуал и утонченный экстаз, исконно христианские
Евангелия и античная мистика, иудейско-раввинская казуистика и эллинистическая
сущность мистерии, апостольская традиция и римская государственная организация,
аристотелевская логика и платоновский идеализм, стоическая этика и
неоплатоническая созерцательность, отшельничество и всемирное господство папства,
свободное от мира созерцание и предназначенная миру культурная работа, строгая
классовая сущность и коммунистические социальные идеалы, апо-калиптико-
хилиастический энтузиазм и церковная уставная техника, горькое покаяние и мирская
роскошь, хрупкая исключительность и гибкое искусство приспособления, пелагианская
оценка воли и августиновский опыт благодати, евангелическая вера в Бога-Отца и
античный культ богини-матери, царская мистика Христа *1* и многообразное
почитание святых — самого различного вида феномены соединяются в католицизме в
привлекательное единство; он является — при религиозно-историческом рассмотрении
— «сот-plexio oppositorum» (объединение противоположностей.— Лат,). Все религии
средиземноморского бассейна вложили строительные камни в это огромное здание:
египетская и сирийская, иудейская и мало-азийская, эллинистическая и римская, а
позднее — и немецкая. Вряд ли имеются такая форма или такой тип религии, которые
не нашли бы себе места в католицизме. История не знает настоящего аналога
подобному религиозному синкретизму; пожалуй, только буддизм махаяны может быть
приведен в качестве отдаленной параллели. Макс Мюллер заметил: «"Кто знает одну
религию, Религии не знает"; но о католицизме должно сказать: «Кто знает эту религию,
знает не одну религию"», потому что католицизм — это не одна религия, а
совокупность их. Конечно, должны были Уйти столетия на строительство этого
грандиозного здания до полного завершения. Современная история церкви, равно как и
исто-Рия догм, постоянно отодвигают начало католицизма в глубину веков и,
естественно, показывают, что первоначальное христианство и католицизм не
разделены культом, что большинство его первых положений следует искать уже
внутри новозаветной истории религии. Ведь справедливо считают ап. Павла отцом
католичества, потому что всякий экуменический и универсальный дух имеет в этом
апостоле народов своего первого и самого великого представителя: «Для всех я
сделался всем» (I Кор. 9, 22) — так может сказать католицизм вместе с Павлом.
Католицизм не достиг полного развития и зрелости в четвертом столетии, как
неоднократно уверяли, но значительно позднее; в восточных странах — во второй
половине первого тысячелетия, в западных — только лишь в средние века. Именно
средневековье создало классические образцы набожности, богослужения, мистики и
теологии, которые живы еще и сегодня в западном католичестве. Только с
Тридентским Собором начался процесс упрочения *2*, который лишь постепенно
принес столь строгую и ценимую целостность, неподвижность и окаменелость,
которыми он хочет так восхищаться и с которыми стремится также бороться.
Католицизм — это синкретизм.- Как бы ни было важно это знание, принесенное
сравнительной историей религии, все же оно не дает полного понимания этой
чрезвычайно богатой религиозной картины; оно не вскрывает самые глубокие корни ее
жизненной силы. Эти корни не находятся ни в системе догм, ни в иерархически-
