 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Потому как раз, что эти песни всему конец и венец... X. — В таком
случае вы бы лучше набрались целомудрия...
— Вот об этом-то сказал Пауль Целан: никто свидетелю не свидетель...
В. В. Винокуров.
ФЕНОМЕН САКРАЛЬНОГО, ИЛИ ВОССТАНИЕ БОГОВ *
©* В. В. Винокуров.
Поведай, что видишь ты Отличным от
дхармы и не-дхармы, Отличным он
содеянного и несодеянного, Отличным от
прошедшего и будущего.
(Катха-упанишада. 2, 14)¹
Говорить о сакральном, пытаться разворачивать его в дискурсивном изложении —
значит заниматься использованием логической и коммуникативной функций языка,
значит опираться на его горизонтальную структуру, значит находиться внутри
континуума слов, внутри существующей сплошной непрерывности связей между ними
в контексте языка, значит находиться в поле голоса, простертого по всему
пространству наблюдения и покрывшего все пространство культуры. В пределах
отмеченных функций языка можно лишь прояснить отношение к сакральному, но
нельзя выразить его, ибо, пребывая на поверхности, можно лишь видеть и
выразительно изображать то, что изображению в общем и целом не поддается,
порождая картины нездешние и неправдоподобные. Членораздельно говорить о
сакральном — значит находиться в ситуации между «Да» и «Нет», в ситуации
сомнения и в области предположений, во власти оп-редмечивающей силы языка, в
сфере истории и коммуникации. Несомненное в языке, истории и коммуникации
невыразимо, в лучшем случае лишь прослеживаемо по вторичным признакам, по
напряжениям, отклонениям, обрывам... Прямое рассмотрение «священного» требует
обращения к «некоммуникативным функциям текста»² — к молчанию³ и интонации
4
, к
«крику немоты» — «слову без образа», вносящему в непрерывную протяженность
языка «пустоту», — к образу, которому в видимом космосе, возможно, не
соответствует ничего, но которое «сочетает человека не с другими людьми, но с
самыми нечеловеческими образами Природы»
5
.
То, что скрыто, то, что пребывает в молчании — «невыразимое» (Л. Витгенштейн), —
свидетельствует о себе само, «оно показывает себя»
6
, внешнего взора не терпит и на
вопросы не отвечает, а потому затягивает созерцание в свое собственное пространство-
глубину. Это пространство видения, а не наблюдения в отличие от истории отражения
не знающее и в нем не нуждающееся, «бесконечно тонкую логическую сеть» — «зер-
кало»
7
сознания — напряжением в образе разрывающее, это внутреннее пространство
вещей (Р.-М. Рильке), где вещи суть видения, внутри мира присутствующие, но не
сущие, массы и плотности не имеющие, свидетели лишь самих себя. Это пространство,
связывающее созерцание с пред-данностью мира, с вселенской игрой стихий, влекущей
в свое нечеловеческое прошлое, к точке катастрофы свернутого пространства-массы
космоса, тихо вспыхнувшей до всякого вопрошания и в отсутствие спрашивающего,
потому ни голоса, ни имени не имеющей и различий не знающей... а, стало быть, нет у
нее ни прошлого, ни будущего, а есть иное.
То, что поистине [существует] здесь,
существует и там. То, что [существует]
там, [существует] и здесь.
