 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
БИБЛИОГРАФИЯ И ПРИМЕЧАНИЯ
1
Фрагмент «Катха-упанишады» цитируется в переводе В. В. Шеворошкина по
изданию: Древнеиндийская философия. М. 1972. С. 232.
2
Современный исследователь философии Л. Витгенштейна отмечает, что текст (в
частности текст «Логико-философского трактата») выполняет, по крайней мере, три
основные функции: логическую, коммуникативную и «не-коммуникативную» с
присущей ей логикой мистического, логикой молчания, безмолвия. «Сам Л.
Витгенштейн, — отмечает М. Брагиери дель Анно, — иллюстрирует логику безмолвия
образом контура белого пятна на белом листе бумаги» (Braghieri D е 1 ГА п п о М.
Introduzione alia logica di Wittgenstein. Roma, 1980. P. 41).
3
Здесь как нельзя более уместно было бы привести слова заключительного седьмого
тезиса «Логико-философского трактата», резюмирующего смысл всей проделанной Л.
Витгенштейном работы (на что он сам указывает в предисловии к тексту), однако его
формулировка столь популярна, что неизбежно порождает у читателя значительный
аналитический контекст, поэтому ее введение в текст потребовало бы от меня
обширных комментариев. Вот почему я выношу ее в примечания. «7. О чем
невозможно говорить, о том следует молчать» (Витгенштейн Л. Логико-философский
трактат. М. 1958. С. 97).
4
Этому расширению понимания некоммуникативной функции слова мы обязаны
работам Мориса Бланшо и Вадима Козового. Подробнее об «интонационном
молчании», о «крике немоты», о «слове без образа» см.: KozovoT V. О poezii Benedikta
Liv5iza//Cahiers du Monde russe et sovietique XXX(1—2). 1989. P. 119—136; см. также в
наст, изд.: Козовой В. Сфинкс.
5
Эту цитату я привожу в переводе В. Козового, акцентирующем важный в данном
случае смысл по: Kozovoi V. Op. cit. P. 131. В имеющемся русском переводе этот
фрагмент звучит так: «Эта вздыбившаяся речь способна наводить только ужас, ибо ее
цель не в том, чтобы связать человека с другими людьми, а в том, чтобы явить ему
самые обесчеловеченные образы Природы — в виде небес, ада, святости, детства,
безумия, наготы, материального мира и т. п.» (Барт Р. Нулевая степень письма. С.
333//Семиотика. М. 1983. С. 306—349).
6
Витгенштейн Л. Ук. соч. С. 97 (6.522).
7
Там же. С. 73 (5.511).
8
«Ритуальный символизм» — термин, введенный В. С. Семенцовым для ха-
рактеристики типа мышления и культуры, осуществляющихся по формуле «уа evam
veda» («кто так знает»). Этот тип мышления несомненно свойствен носителям
брахманической культуры, авторам ведийского канона, на материале текстов которого
он и определяется и характеризуется в работе: Семенцов B.C. Проблемы
интерпретации брахманической прозы. Ритуальный символизм. М. 1981. См. так же:
Семенцов В. С. Проблема трансляции традиционной культуры на примере судьбы
Бхагавадгиты.//Восток — Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М. 1988. С.
5—32.
9
Элиаде М. Космос и история. М. 1987. С. 33.
10
Фрагмент цит. по: Б а б к о в В. В. Между наукой и поэзией: «метабиоз» Велимира
Хлебникова. С. 144//Вопросы истории естествознания и техники. М. 1987. ¹ 2. С.
136—147. Ср.: «Море призраков снова окружило меня. Я этим не смущался. Я знал, что
-\/1 нисколько не менее вещественно, чем 1; там, где есть 1, 2, 3, 4, там есть и —1, и —
2, —3, и У—1 и -\/—2, и -\/—3. Где есть один человек и другой естественный ряд
