 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
177
митивной, чуждую ему проблему смысла, от которой он всеми
силами и средствами бежит и прячется и прячется вполне успеш-
но, до тех пор пока мы не поймаем его и не поставим лицом к
лицу с иррациональностью, бесчеловечностью и бессмысленно-
стью мира.
Я всегда вспоминаю одну свою умную больную, которая
долго рассказывала мне о своей жизни, о том, что у нее доста-
точно сложный характер. Она не вышла замуж и у нее не было де-
тей. Всю свою жизнь она отдала работе, а когда она потеряла и ее
в связи с сокращением штатов, возникли определенные психо-
логические проблемы, которые и заставили ее обратиться за пси-
хотерапевтической помощью.
Внимательно выслушав больную, я задал ей совершенно
идиотский (как я сейчас понимаю) вопрос, даже не задумываясь
о его неуместности. Я спросил ее, собираясь подробно развить
свою тему: «Как вы сами считаете, почему ваша жизнь не сложи-
лась?» На что больная очень удивленно посмотрела на меня и
обиженно спросила: «А почему вы считаете, что моя жизнь не
сложилась?»
Это был умный и сильный человек, который в данной си-
туации сумел отстоять свой смысл жизни и поставить меня на
место с моим смыслом жизни, который я невольно собирался на-
вязать ей, считая свое понимание жизни как нечто само собой ра-
зумеющееся. А если бы передо мной был другой человек? Своими
словами я бы автоматически вызвал у него осознание, что та
жизнь, которую он ведет – это неправильная жизнь, я бы вызывал
у него сомнение и тревогу, и может быть надежду, что я помогу
найти правильный путь.
Давно уже Шопенгауэр довольно точно обозначил всю эту
проблему, написав, что «абсолютно недостижимое не порождает
страданий, если только оно не подает надежды. Всякое счастье
основано на отношении между нашими притязаниями и тем, чего
мы достигаем» (209).
Это не только совершенно верное обозначение проблемы,
но и единственно верный совет, с помощью которого можно изба-
вится от всех психологических страданий, связанных с кризисом
аутентичности. «Распознав, в чем наша сила и наша слабость, мы
