309
вузе, когда нужно возвращаться в свою деревню, в случаях старо-
девичества и т.д.».
Однако он же указывает на то, что человек с момента рож-
дения и до самой смерти должен развиваться и развитие это со-
стоит в возникновении все новых и новых морфологических и
функциональных форм. «Человек может постоянно создавать но-
вые формы своей активности; конструкция его нервной системы
так богата, что никогда он не будет в состоянии использовать су-
ществующие в нем возможности» (174). И невроз в этом плане он
более склонен рассматривать как реакцию на задержку в разви-
тии, а не следствие диссоциации между ожидаемым развитием и
фактической его остановкой.
8
В настоящее время крайне трудно выделить и принять ка-
куюлибо одну теорию неврозов. Несмотря на то, что невроз в
настоящее время уже трудно определить как «незнание, возведен-
ное в степень нозологической формы» (Axenfeld & Huchard, 1883),
единой теории невроза до настоящего времени не существует.
Единая теория невроза в мире не признавалась практиче-
ски никем, кроме некоторых отечественных психиатров после-
дователей учения Павлова. Практически каждое направление в
психологии и психопатологии начиная от психоанализа, бихе-
виоризма, гештальтпсихологии до неофрейдизма, экзистенци-
ального анализа, гуманистической психологии пытается опро-
бировать теоретическую обоснованность своих построений в пер-
вую очередь на практике невротических расстройств.
Невроз можно образно сравнить с таинственным прекрас-
ным замком, вокруг которого со всех сторон собрались психопа-
тологи, каждый из которых заворожен богатством и замысловато-
стью отделки стен, каждый из которых блестяще описывает лишь
открывающийся ему одному вид, и взгляды других ученых игно-
рируются чаще не потому, что признаются неверными, а лишь по-
тому, что собственная позиция представляется наиболее выгодной
и неисчерпанной в своем познавательном многообразии. Поэтому
так часто в описаниях неврозов мы можем встретится с блестящей
разработкой симптоматологии, синдромологии, но, к сожалению,
|