 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
1. Базисное доверие против базисного недоверия
Первое проявление малышом социального доверия обнаруживается в легкости его кормления,
глубине сна и ненапряженности внутренних органов. Опыт совместного согласования его непрерывно
возрастающих рецептивных возможностей с материнскими приемами обеспечения постепенно
помогает ему уравновешивать дискомфорт, вызываемый незрелостью врожденных механизмов
гомеостаза. С увеличением времени бодрствования он обнаруживает, что все больше и больше
сенсорных событий вызывают чувство дружественной близости, совпадения с ощущением внутреннего
благополучия. Формы успокоения и связанные с ними люди становятся столь же привычными, как и
беспокоящий кишечник. Первым социальным достижением младенца в то время оказывается его
готовность без особой тревоги или гнева переносить исчезновение матери из поля зрения, поскольку
она стала для него и внутренней уверенностью и внешней предсказуемостью. Такая согласованность,
непрерывность и тождественность личного опыта обеспечивает зачаточное чувство эго-идентичности,
зависящее, я полагаю, от «понимания» того, что существует внутренняя популяция вспоминаемых
ощущений и образов, которые прочно увязаны с внешней популяцией знакомых и предсказуемых
вещей и людей.
То, что мы здесь называем словом trust (доверие),
соответствует тому, что Тереза Бенедек
обозначила словом confidence. [Trust - доверие, вера (как в выражениях «доверять кому-либо», «верить
кому-либо», «полагаться на кого-либо»); надежда; ответственность, обязательство. Confidence - доверие
(как в выражениях «пользоваться чьим-либо доверием», «доверять кому-либо свои тайны»);
уверенность в ком-чем либо, в том числе, и в себе. Там, где слово «trust» у Эриксона является
фактически термином, в качестве русского эквивалента используется слово «доверие». -
Прим. пер.]
Если я предпочитаю слово «trust», то именно потому, что в нем заключено больше наивности и
взаимности: про младенца можно сказать, что «он доверяет(ся)» (to be trusting) в тех случаях, когда
было бы слишком сказать, что «он обладает уверенностью (твердо верит)» (has confidence). Кроме того,
общее состояние доверия предполагает не только то, что малыш научился полагаться на
тождественность и непрерывность внешних кормильцев, но и то, что он может доверять себе и
способности собственных органов справляться с настойчивыми побуждениями и, потому вправе
считать себя настолько надежным, что этим кормильцам не потребуется быть настороже, чтобы их не
укусили.
Постоянное опробование и испытание взаимоотношений между внутренним и внешним доходит
до решающей проверки во время приступов ярости на стадии кусания, когда режущиеся зубы
причиняют боль изнутри и когда доброжелатели извне оказываются бесполезными, либо увертываются
от единственного сулящего облегчение действия: кусания. Маловероятно, чтобы само по себе
прорезывание зубов служило причиной тех ужасных последствий, которые ему иногда приписывают.
Как уже было обрисовано в общих чертах, в это время младенца неудержимо влечет больше «поймать»,
но он, вероятно, обнаруживает, что самое желанное - сосок и грудь, внимание и забота матери -
уклоняется от него. Прорезывание зубов, по-видимому, имеет прототипическое значение и вполне
может быть моделью для мазохистской склонности обеспечивать себе мучительное успокоение,
наслаждаясь собственной болью всякий раз, когда не удается предотвратить важную потерю.
В психопатологии отсутствие базисного доверия может быть лучше всего изучено на материале
детской шизофрении, хотя пожизненная основная слабость такого доверия видна и у взрослых
личностей, для которых уход в шизоидное и депрессивное состояние является привычным. Было
установлено, что восстановление состояния доверия составляет основное требование к терапии в этих
случаях. Ибо независимо от того, какие условия послужили возможной причиной психотического
расстройства, за эксцентричностью и уходом в поведении многих серьезно больных индивидуумов
скрывается попытка добиться социальной взаимности, испытывая границы между сознанием и
физической реальностью, между словами и социальными значениями.
Психоанализ допускает ранний процесс дифференциации между внутренним и внешним,
дающий начало проекции и интроекции, которые остаются одними из самых глубинных и наиболее
опасных механизмов защиты. При интроекции мы чувствуем и действуем так, как если бы внешняя
добродетель стала внутренней уверенностью. При проекции мы переживаем внутренний грех как
внешнее зло, то есть наделяем значимых людей теми пороками, которые на самом деле принадлежат
нам. В таком случае можно предположить, что эти два механизма - проекция и интроекция - создаются
по образу и подобию того, что происходит у младенцев, когда им хотелось бы экстернализовать
