 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
лишь новая система «научных» предрассудков. Навязчиво уподобляя вариации детства девиациям,
встречавшимся в воспоминаниях детства взрослых пациентов, некоторые из нас ненамеренно загоняли
наших детей в идентификацию с нашими пациентами. По крайней мере один мальчик, сын психиатра,
выразил это предельно ясно; когда этого заботливо и деликатно воспитываемого ребенка спросили, кем
он хочет быть, он ответил: «Пациентом». Разумеется, мальчик имел ввиду, что хотел бы быть такого
рода существом, которое так сильно интересовало его родителей. Поскольку он это сказал, ему,
вероятно, нет нужды становиться больным, а родители могут вовремя получить от него обратную связь.
Но такие случаи должны бы убеждать нас, что посредством одного только научного синтеза отнюдь не
легко построить понятную всем и каждому систему, ведущую наших детей в желаемом направлении и
избегающую нежелательного. Очевидно, хорошая система может появиться только из непрерывного
взаимодействия между тем, что мы постепенно узнаем как ученые, и тем, во что мы верим как люди.
Это нелегко. Когда люди сосредотачиваются на не отмеченных на карте областях человеческого
существования, они расширяют каждую такую область до размеров универсума и превращают ее центр
в первореальность. Как я показал при обсуждении теории инфантильной сексуальности, именно так
было возвеличено в психоанализе «оно» («id»), а инстинкты стали универсумом несмотря на то, что
Фрейд полновластно говорил о них как о своей «мифологии». Он знал, что человек, создавая теории,
подправляет свой образ мира, чтобы интегрировать уже известное с тем, в чем он нуждается, и делает
все это целью своей жизни (ибо должен жить с тем, что он изучает). Сможем ли мы избежать того же в
отношении эго? Эго есть центральный принцип организации
[И только в этом смысле «ядро
индивидуума», как я назвал его на первой странице первого издания. -
Э. Г. Э.] опыта и поведения
человека, причем оно и понимается таковым, без какого-либо возвеличивания. Поскольку понимание
человека должно всегда идти на шаг позади того, что ему удалось разглядеть. Наряду со здоровым и
чувственным телом, проницательным и пытливым умом, прочная идентичность образует то, благодаря
чему человек выживает, но он не мог понять создаваемых ими возможностей или иллюзий до тех пор,
пока не позволял любому из этих образований занять господствующее положение в его жизни или
мышлении.
Что касается социальных процессов, то и здесь мы начинаем кое-что узнавать о месте тревоги,
предрассудков и неразборчивой в средствах пропаганды в коллективном недовольстве, общественных
сдвигах и преобразованиях. Однако мы не знаем и малой доли того, каким образом новая идея внезапно
становится неприемлемой и создает или поддерживает вариацию цивилизации среди кажущегося хаоса
девиантных расхождений.
Ситуация здесь напоминает положение в области ядерных исследований. Физики, под давлением
угрозы для всей нашей цивилизации, старались в спешном порядке выполнить работу высочайшего
теоретического значения и широчайшей практической важности. Общественность же, в целом, склонна
принимать как данное это невероятное оружие, предоставляя ученым разрабатывать защитные средства,
равные по опасности оружию нападения, и полагаясь в том, что касается остального, на добрые старые
способы профессиональной дипломатии. Ученые организовались, чтобы иметь возможность
просвещать общественность, но сами они неспособны создать и возглавить новую международную
организацию, полностью соответствующую той опасности, которую они хорошо себе представляют.
Построить сверхмощный циклотрон - это одно; создать наднациональную организацию - это другое.
Ученые имеют в своем распоряжении только голос просвещения, веру в человечество и собственную
научную этику. И они переживают нелегкие времена, потому что (независимо от их провозглашенной
лояльности и твердых обязательств) существует предел, за которым научный этос и гонка вооружений
не могут ужиться вместе в рамках одной идентичности и, понуждаемые к слиянию, угрожают самому
духу исследования.
И в нашей области тоже, нам знакомо отчасти (но не полностью) похожее положение. Мы
получили эффектные доказательства того, что психоаналитические конструкты помогают прояснить
бессознательную динамику. Нами изучены убедительные исцеления и шокирующие ухудшения. Мы
внесли поразительные прояснения в сферу мотивации и уверенно приближаемся к изучению общества.
Однако чрезвычайные ситуации подстрекают нас предлагать свои решения, касающиеся общественных
и международных событий. Одни из нас отвечают тем, что анализируют проблемы социальной
организации как клинические ситуации. Другие слепо верят в междисциплинарную командную работу -
что-то вроде сотрудничества хромого со слепым, при котором обществовед со слабым психологическим
зрением несет на закорках психолога, не научившегося легко передвигаться в общественных событиях,
так что вместе они могут на ощупь прокладывать свой путь через современную историю. Но я считаю,
что наша работа должна вносить более существенный вклад в нового человека, чье зрение не отстает от
