 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
средствами для облегчения боли или нет. Эта полностью контролируемая рассудком ситуация
удерживает ее от развития состояния тревоги, которое в недавнем прошлом вызывалось незнанием и
предрассудками и нередко оказывалось настоящей причиной чрезмерной боли. Таким образом,
роженица имеет возможность, если она пожелает, следить с помощью укрепленного над ней зеркала за
появлением своего ребенка на свет: никто не видит его раньше матери и никому не приходится брать на
себя обязанность сообщать ей, какого он пола. С акушеркой мать знакома уже несколько месяцев: они
партнеры по работе. Всякая снисходительная и унижающая болтовня акушерок и сестер исключена
полностью. Отсутствие искусственной амнезии во время этого самого естественного процесса создает
целый ряд удивительных психологических преимуществ для матери и ребенка. И еще: эмоциональный
импульс, создаваемый уникальным личным опытом таких родов и полномерной реактивностью матери
на призывный звук первого крика малыша, вызывает у них, по признанию самих матерей,
пронзительное чувство взаимности. При дополнительном новшестве - размещении матери и
новорожденного в одной палате - малыш находится достаточно близко от нее, чтобы его можно было
слышать, прикасаться к нему, следить за ним, брать на руки и кормить; таким образом, мать имеет
возможность наблюдать и узнавать своего ребенка.
В пору внедрения этого усовершенствования в практику вызывало некоторое изумление то, что
врачи называли свою работу по подготовке будущих матерей через обучение периодом
«идеологической обработки», и что окончательный успех этой процедуры объяснялся как результат
материнского «переноса отца» («father-transference») на врача. До такой степени - в век эмансипации
женщины - мы забыли о том, что роды - это женский «труд» [Здесь игра слов, поскольку «labor» - это не
только «труд», но и «родовые муки». - Прим. пер.] и выполнение женщиной своего предназначения. И
до такой степени специалист развил иллюзию, будто он должен учить и вдыхать жизнь, тогда как все,
что от него требуется - это рассеять предрассудки, которые он и его учителя помогли создать, и
ограничить свое медицинское вмешательство задачей предохранения матери и ребенка от опасностей и
случайностей. Но эти мужчины, чтобы они ни говорили, увлеклись экспериментом, и женщины из всех
слоев общества с несколько неожиданной «естественностью» познали то, что их всех объединяло. А их
дочери узнают об этом еще более естественно.
Такие примеры могли бы знаменовать начало новой эры. Естественные роды, конечно, не есть
подлинное нововведение. Однако их новое введение представляет собой разумное сочетание
существующих от века естественных приемов и вызванных к жизни прогрессом специальных методов.
Именно таким, более рассудочным путем можно было бы, шаг за шагом, пытаться влиять на грозную
армию всех тревог и предрассудков, обсуждаемых в этой книге, особенно если проводимое
специалистами групповое обучение и совместное просвещение родителей в дискуссионных группах
осуществляется на всех фазах родительства. Ибо я абсолютно уверен, что разрабатываемые сейчас
новые техники ведения дискуссии - как в промышленности, так и в образовании - имеют хорошие
шансы вернуть людям уверенность, которая некогда происходила из непрерывности традиции.
«Естественные» роды - не возврат к примитивности. Спустя какое-то время они будут самой
дорогостоящей формой родов, если мы учтем затраты времени и внимания в добавление к
специальному оборудованию современного родовспоможения. Будем надеяться, что наше общество не
пожалеет для своих новых граждан этих временнЫх и финансовых затрат, и это стоит сделать хотя бы
для того, чтобы новые поколения появились на свет с менее притупленными чувствами и с большим
желанием открыть глаза.
В этой книге я попытался продемонстрировать зарождение в психоаналитической практике и
теории понимания длительного неравенства ребенка и взрослого как одного из фактов существования,
который способствует эксплуатируемости, равно как и развитию технической и культурной
виртуозности человеческой жизни. Мне не по себе от того, что я использовал свой клинический опыт,
не раскрывая существа самого психоаналитического процесса как новой формы рассудочного
партнерства в другом основном неравенстве: целитель - больной. Здесь можно с признательностью
вспомнить моральный шаг, сделанный Фрейдом в связи с отказом от гипноза и внушения, - вопрос,
чрезмерно легко рационализируемый по соображениям терапевтической целесообразности. Когда
Фрейд решил, что должен заставить сознательное эго пациента смотреть в лицо тревогам и
сопротивлениям, и что единственный способ избавиться от тревоги - побудить перенести ее в
отношение «врач-пациент», он потребовал и от своих пациентов, и от работавших с ним врачей
подняться на ступеньку в эволюции совести. Да, Фрейд заменил гипнотическую кушетку
психоаналитической, подвергая тем самым подавленную волю и неминуемую инфантильную регрессию
пациента отчасти садистической и прихотливой эксплуатации. Но моральная идея была
