 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
точки зрения его формы, сколько с точки зрения его содержания. Это
требование расходится с принципом исследования коммуникативного процесса,
типичным для традиционной социальной психологии. Как правило,
коммуникация изучается здесь преимущественно при посредстве лабораторного
эксперимента — именно с точки зрения формы, когда анализу подвергаются либо
средства коммуникации, либо тип контакта, либо его частота, либо структура
как единого коммуникативного акта, так и коммуникативных сетей.
Если общение понимается как сторона деятельности, как своеобразный
способ ее организации, то анализа одной лишь формы этого процесса
недостаточно. Здесь может быть проведена аналогия с исследованием самой
деятельности. Сущность принципа деятельности в том и состоит, что она тоже
рассматривается не просто со стороны формы (т.е. не просто констатируется
активность индивида), но со стороны ее содержания (т.е. выявляется именно
предмет, на который эта активность направлена). Деятельность, понятая как
предметная деятельность, не может быть изучена вне характеристики ее
предмета. Подобно этому суть общения раскрывается лишь в том случае, когда
констатируется не просто сам факт общения и даже не способ общения, но его
содержание (Общение и деятельность, 1931). В реальной практической
деятельности человека главным вопросом является вопрос не о том, каким
образом общается субъект, но по поводу чего он общается. Здесь вновь уместна
аналогия с изучением деятельности: если там важен анализ предмета
деяльтельности, то здесь важен в равной степени анализ предмета общения.
Ни та, ни другая постановка проблемы не даются легко для системы
психологического знания: всегда психология шлифовала свой инструментарий
лишь для анализа механизма — пусть не деятельности, но активности; пусть не
общения, но коммуникации. Анализ содержательных моментов того и другого
явлений слабо обеспечен методически. Но это не может стать основанием для
отказа от постановки этого вопроса. (Немаловажным обстоятельством является и
предписанность предложенной постановки проблемы практическими
потребностями оптимизации деятельности и общения в реальных социальных
группах.)
Естественно, что выделение предмета общения не должно быть понято
вульгарно: люди общаются не только по поводу той деятельности, с которой они
связаны. Ради выделения двух возможных поводов общения в литературе
разводятся понятия «ролевого» и «личностного» общения. При некоторых
обстоятельствах это личностное общение по форме может выглядеть как
ролевое, деловое, «предметно-проблемное» (Хараш, 1977. С. 30). Тем самым
разведение ролевого и личностного общения не является абсолютным. В
определенных отношениях и ситуациях и то, и другое сопряжены с
деятельностью.
Идея «вплетенности» общения в деятельность позволяет также детально
рассмотреть вопрос о том, что именно в деятельности может «конституировать»
общение. В самом общем виде ответ может быть сформулирован так, что
посредством общения деятельность организуется и обогащается. Построение плана
совместной деятельности требует от каждого ее участника оптимального
понимания ее целей, задач, уяснения специфики ее объекта и даже
возможностей каждого из участников. Включение общения в этот процесс
позволяет осуществить «согласование» или «рассогласование» деятельностей
индивидуальных участников (А.А. Леонтьев, 1975. С. 116).
