 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
«значимым другим». В соответствии с этим у человека формируется и
представление о себе самом, о своем «Я». Вслед за В. Джемсом Мид разделяет это
«Я» на два начала (здесь за неимением адекватных русских терминов мы
сохраняем их английское наименование), «I» и «те». «I» — это импульсивная
творческая сторона «Я», непосредственный ответ на требование ситуации; «те» —
это рефлексия «I», своего рода норма, контролирующая действия «I» от имени
других, это усвоение личностью отношений, которые складываются в ситуации
взаимодействия и которые требуют сообразовываться с ними. Постоянная
рефлексия «I» при помощи «те» необходима для зрелой личности, ибо именно она
способствует адекватному восприятию личностью себя самой и своих собственных
действий.
Таким образом, центральная мысль интеракционистской концепции
состоит в том, что личность формируется во взаимодействии с другими
личностями, и механизмом этого процесса является установление контроля
действий личности теми представлениями о ней, которые складываются у
окружающих. Несмотря на важность постановки такой проблемы, в теории Мида
содержатся существенные просчеты. Главными из них являются два. Во-первых,
непропорционально большое значение уделяется в этой концепции роли
символов. Вся обрисованная выше канва взаимодействия детерминируется
системой символов, т.е. поведение человека в ситуациях взаимодействия в
конечном счете обусловлено символической интерпретацией этих ситуаций.
Человек предстает как существо, обитающее в мире символов, включенное в
знаковые ситуации. И хотя в известной степени с этим утверждением можно
согласиться, поскольку в определенной мере общество действительно
регулирует действия личностей при помощи символов, излишняя
категоричность Мида приводит к тому, что вся совокупность социальных
отношений, культуры — все сводится только к символам. Отсюда вытекает и
второй важный просчет концепции символического интеракционизма —
интерактивный аспект общения здесь вновь отрывается от содержания
деятельности, вследствие чего все богатство макросоциальных отношений
личности по существу игнорируется. Единственным «представителем»
социальных отношений остаются лишь отношения непосредственного
взаимодействия. Поскольку символ остается «последней» социальной
детерминантой взаимодействия, для анализа оказывается достаточным лишь
описание данного поля взаимодействий без привлечения широких социальных
связей, в рамках которых данный акт взаимодействия имеет место. Происходит
известное «замыкание» взаимодействия на заданную группу. Конечно, и такой
аспект анализа возможен — и для социальной психологии даже заманчив, но он
явно недостаточен.
Тем не менее символический интеракционизм острее многих других
теоретических ориентации социальной психологии поставил вопрос о
социальных детерминантах взаимодействия, о его роли для формирования
личности. Слабость концепции в том, что она по существу не различает в
общении двух таких сторон, как обмен информацией и организация совместной
деятельности. Не случайно многие приверженцы этой школы употребляют
понятие «коммуникация» и «интеракция» как синонимы (см.: Шибутани, 1961).
Кроме того, концепция Мида вновь останавливается перед тем фактом, что
любые формы, стороны, функции общения могут быть поняты лишь в контексте той
реальной деятельности, в ходе которой они возникают. Если эта связь общения
(или любой его стороны) с деятельностью разрывается, следствием
