 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
жизнь пугает ее; когда она спит с Полем, сердце ее остается в стороне, преисполненное
чем-то вроде отвращения; она не согласна слиться с любовником воедино; она хочет
впитать его в себя. Такое желание раздражает его; он страшно сердится, видя, как она
ласкает цветы: можно подумать, она хочет вырвать у них сердце; он оскорбляет ее: «Вы
просите любви, как подаяния; вам нужно не любить, а только быть любимой. Вы хотите
наполниться любовью, потому что вам чего-то недостает, уж не знаю чего». Половая
жизнь создана не для того, чтобы восполнять пустоты; она должна быть проявлением
совершенного существа. То же, что женщины называют любовью, — это жажда, которую
они испытывают перед лицом мужской силы, желая ею завладеть. Мать Поля вполне
здраво судит о Мириам: «Она хочет его всего целиком, она хочет извлечь его из него
самого и поглотить его». Девушка радуется, когда ее друг болен, потому что может
ухаживать за ним: вроде бы она делает все для него, но на самом деле это один из
способов навязать ему свою волю. Поскольку они с Полем по-прежнему разобщены, она
возбуждает в нем «горение, подобное жару, который бывает от опиума», но она
неспособна принести ему радость и покой; в глубине своей любви, в самом потаенном
уголке своего существа «она ненавидела Поля, потому
1 «Влюбленные женщины».
2 «Любовники и сыновья».
262
что он любил ее и стоял над ней». А потому Поль уходит от нее. Он ищет равновесия
рядом с Кларой; красивая, живая, близкая к природе, эта женщина отдает себя без остатка;
и любовники достигают моментов экстаза, которые превосходят их обоих; но Клара не
понимает этого откровения. Она думает, что обязана этой радостью Полю, его
исключительности, и желает завладеть им; ей не удается удержать его, потому что она
тоже хочет получить его всего целиком. Как только любовь индивидуализируется, она
превращается в алчный эгоизм, и чудо эротизма исчезает.
Нужно, чтобы женщина отказалась от личной любви: ни Меллорс, ни дон Чиприано не
расположены объясняться в любви своим любовницам. Тереза — образцовая женщина —
возмущается, когда Кейт спрашивает, любит ли она дона Рамона1. «Он — моя жизнь», —
отвечает она; дар, который она принесла ему, — это не любовь, а нечто совсем иное.
Женщина, как и мужчина, должна отречься от всякой гордости и всякой воли; если она
воплощает для мужчины жизнь, то и он для нее воплощает то же самое; леди Чаттерлей
обретает покой и радость лишь потому, что признает эту истину: «она откажется от своего
сурового и блестящего женского могущества, которое тяготило и ожесточало ее, и
погрузится в воды новой жизни, глубоко-глубоко, в самые ее недра, где слышится песня
без голоса — песня обожания»; в общем, она слышит призыв к хмельному упоению
вакханок; слепо подчиняясь своему любовнику, не пытаясь искать себя в его объятиях,
она образует с ним гармоничную пару, созвучную дождю, деревьям и весенним цветам.
Так же и Урсула отрекается в объятиях Бикрина от своей индивидуальности, и они
достигают «звездного равновесия». Но в полной мере идеал Лоуренса лучше всего
отражает «Змий в павлиньих перьях». Ибо дон Чиприано — один из тех мужчин, что
«несут вперед знамена жизни»; у него есть миссия, которой он полностью отдается,
настолько, что мужественность его превосходит себя, вырастая вплоть до
божественности: если он хочет, чтобы его почитали как бога, это не мистификация; ведь
