 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
допустимости подвергать испытуемых столь сильным и неоднозначным переживаниям. Следует
отметить, что испытуемые принимают решение об участии добровольно и только после получения
исчерпывающей информации о сути эксперимента. Более того, по окончании исследования
экспериментаторы развенчивают мифы, внушаемые порнофильмами. Хотелось бы надеяться, что
практикуемое в таких случаях разоблачение достаточно успешно противостоит расхожему мнению о
том, что жертва сексуального насилия переживает состояние эйфории. Судя по результатам
исследований Джеймса Чека и Нила Маламута (James Check & Neil Malamuth, 1984), проведенных в
университетах Манитобы и Виннипега, так оно и есть. Те, кто после прочтения историй с эпизодами
сексуального насилия участвовали в последующем их обсуждении, в меньшей степени верили в миф,
что женщина испытывает наслаждение, когда ее насилуют. Еще несколько исследований подтвердили
эффективность проведения подобных обсуждений (Alien & others, 1996). Например, Доннерштайн и
Берковиц (Donnerstein & Berkowitz, 1981) отметили, что те студенты из Висконсинского университета,
которые после просмотра порнографических материалов участвовали в обсуждении, менее охотно, чем
остальные участники эксперимента, соглашались признать, что «грубое нападение сексуально
возбуждает многих женщин».
Подобные эксперименты оправданны не только с научной точки зрения, но и с позиций
гуманизма. По данным тщательно проведенного общенационального опроса, 22 % женщин сообщили о
том, что они в то или иное время становились объектами сексуального принуждения со стороны
мужчин (Laumann & others, 1994). Во время проведения опроса, охватившего 6200 студенток и 2200
работающих женщин из Огайо, 28 % женщин сообщили, что в их жизни были эпизоды, попадающие
под юридическое определение изнасилования или попытки изнасилования (Mary Koss & others, 1988,
1990, 1993). Опросы, проводившиеся в других промышленно развитых странах, дают сходные
результаты. О каждом четвертом случае изнасилований ранее незнакомыми мужчинами и почти обо
всех случаях изнасилования знакомыми пострадавшие в полицию не сообщают. Поэтому официальные
данные о сексуальном насилии дают необъективное представление о реальных масштабах подобного
явления. Кроме того, гораздо большее количество женщин — половина из всех опрошенных студенток
колледжей (Sanberg & others, 1985) — говорили о том, что они подвергались всякого рода сексуальным
оскорблениям (Craig, 1990; Pryor, 1987). Мужчины, чье сексуальное поведение оскорбительно и
агрессивно, обычно стремятся к доминированию, проявляют враждебность в отношении женщин и
неразборчивы в сексуальных связях (Anderson & others, 1997; Malamuth, 1995).
Маламут, Доннерштайн и Цильманн (Malamuth, Donnerstein & Zillmann) относятся к числу тех, кто
серьезно обеспокоен тем, что риск подвергнуться сексуальному оскорблению или насилию у женщин
постоянно растет. Ученые предостерегают против чрезмерно упрощенного взгляда на причины такого
сложного явления, как насилие. Как и в случае раковых заболеваний, речь здесь может идти не о
единственной причине, а о целом их комплексе. Кроме того, ученые считают, что наблюдение за актами
насилия, особенно сексуального, может иметь антисоциальные последствия. Так же как большинство
немцев лояльно относилось к оскорбительным антисемитским публикациям, что в конечном итоге
привело к холокосту, так и в наши дни большинство людей спокойно проглатывают распространяемые
массовой культурой извращенные представления о характере женской сексуальности, что в итоге ведет к
тому, что иногда называют «холокостом женщин» или холокостом сексуального издевательства,
оскорбления и насилия.
Есть ли цензура? Чаще всего люди поддерживают цензуру в тех случаях, когда растаптываются
права человека (например, в случаях детской порнографии, распространения клеветы и обманывающей
людей рекламы). В 1992 году Верховный суд Канады узаконил цензуру на распространение
порнографических материалов, посчитав, что они оскорбляют равные права женщин. «Если
действительно, как говорится, равенство между мужчинами и женщинами достигнуто, значит, мы не
можем игнорировать угрозу, исходящую от распространения определенного типа материалов с
изображением насилия и деградации», — декларировалось в суде.
В споре о том, что стоит на первом месте — права индивида или права коллектива, большинство
западных наций высказываются за приоритет личных прав. В качестве альтернативы цензуре многие
психологи выдвигают идею «воспитания массового сознания». Вспомним, как исследователи
добивались успеха, доказывая участникам экспериментов несостоятельность расхожих представлений
