 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
поразительная вещь: несмотря на разрешение играть с любой игрушкой, большинство мальчиков
избегали робота, хотя это была самая привлекательная из имевшихся в комнате игрушек (другими были
дешевая пластиковая подводная лодка, детская бейсбольная перчатка без мяча, незаряженное
игрушечное ружье и игрушечный трактор). Только 33 % мальчиков из второго набора предпочли робота.
Мальчики из первого набора подверглись внешнему давлению. Этим давлением являлась угроза,
которую они услышали от Фридмана в дополнение к его заявлению о том, что играть с роботом «дурно».
Угроза довольно хорошо «работала», когда Фридман мог поймать ослушавшихся мальчиков. Однако
позднее, когда он уже не наблюдал за мальчиками, его угроза перестала действовать и мальчики начали
игнорировать запрет. Очевидно, угроза не убедила мальчиков в том, что играть с роботом дурно; они
лишь поняли, что делать это неразумно, когда существует опасность наказания.
У мальчиков из второго набора своего рода давление возникло изнутри, а не извне. Фридман
также говорил им, что играть с роботом дурно, но он не угрожал мальчикам наказанием в случае
непослушания. В результате произошло следующее. Во-первых, одного только указания Фридмана
оказалось достаточно для того, чтобы мальчики не начинали приводить робота в действие, пока
Фридман на короткое время покидал комнату. Во-вторых, мальчики приняли на себя личную
ответственность за свое решение не трогать робота в течение этого времени. Дети решили, что они не
делали этого, потому что они не хотели. В данном случае не было никакой угрозы, которая могла бы
объяснить поведение мальчиков. Спустя шесть недель, когда Фридмана рядом не было, они по-
прежнему игнорировали робота, потому что изменились изнутри, убедив себя в том, что не хотят с ним
играть.
Взрослые, воспитывающие детей, могут извлечь из исследования Фридмана урок. Предположим,
супружеская пара хочет запечатлеть в сознании дочери мысль о том, что лгать нехорошо. Серьезная
угроза («Врать скверно, голубушка; поэтому если я тебя на этом поймаю, то отрежу тебе язык») вполне
может действовать в присутствии родителей или тогда, когда девочка боится разоблачения. Однако с
помощью угрозы невозможно достичь более существенной цели — невозможно убедить девочку в том,
что она не хочет лгать, потому что она считает ложь «плохой». Чтобы этого добиться, требуется гораздо
более тонкий подход. Нужно выдвинуть причину, достаточно серьезную, чтобы она «работала», но не
настолько серьезную, чтобы девочка объясняла ею свою правдивость. Это щекотливое дело, поскольку
каждый ребенок требует индивидуального подхода. Для одного ребенка может быть достаточно самых
простых слов («Лгать нехорошо, милый; поэтому я надеюсь, что ты не будешь этого делать»); для другого
ребенка, возможно, потребуется добавить что-нибудь более веское («... потому что если ты это сделаешь,
ты меня огорчишь»); для третьего ребенка может наиболее подойти мягкая форма предупреждения («...и
я, вероятно, должен буду сделать то, чего мне делать не хотелось бы»). Мудрые родители наверняка
сумеют «попасть в точку». Важно привести такой довод, который с самого начала породит желаемую
форму поведения и в то же время позволит ребенку взять на себя личную ответственность за свое
поведение. Таким образом, чем менее ощутимое внешнее давление испытывает ребенок, тем лучше.
Выбор подходящего довода — нелегкая задача для родителей. Но их усилия окупятся сполна. Между
вынужденной уступкой и долговременным обязательством существует огромная разница. Как писал
Самуэл Батлер более 300 лет назад:
«О чем же мыслит тот, кто против воли принужден?
Все той же думе, старой думе верен он». [Перевод Е. Волкова.]
Создание устойчивых точек опоры
По двум причинам, упомянутым выше, «профессионалы уступчивости» обожают обязательства,
которые порождают внутренние изменения. Во-первых, эти изменения не являются характерными
только для одной конкретной ситуации; они распространяются на ряд сходных ситуаций. Во-вторых,
внутренние изменения достаточно стабильны. Так, если человека однажды побудили предпринять
действие, которое сдвинуло его представление о самом себе, скажем, к образу проникнутого духом
патриотизма гражданина, вполне вероятно, что этот человек будет руководствоваться заботой об
интересах общества и при других обстоятельствах. Скорее всего, он будет продолжать действовать
подобным образом до тех пор, пока его новое представление о самом себе существенно не изменится.
