 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
чужеземное влияние может быть, без сомнения, навязано; но, сколько бы оно ни
продолжалось, оно остается совершенно поверхностным и непрочным. Кажется,
что между душевным складом различных рас Индии и других народов существуют
столь же высокие преграды, как страшные препятствия, созданные природой
между большим полуостровом и другими странами земного шара. Индусский гений
до такой степени оригинален, что, какой бы предмет ему ни пришлось
заимствовать, этот предмет тотчас же преобразовывается и становится
индусским. Даже в архитектуре, где трудно скрывать заимствования,
индивидуальность этого своеобразного гения, эта способность быстрого
искажения сказывается очень скоро. Можно, конечно, заставить индусского
архитектора скопировать греческую колонну, но нельзя ему помешать
видоизменить ее в колонну, которую с первого взгляда будут принимать за
индусскую. Даже в наши дни, когда европейское влияние столь сильно в Индии,
такие видоизменения наблюдаются ежедневно. Дайте индусскому художнику
скопировать какой-нибудь европейский образец, он примет от него только общую
форму, но преувеличить одни части, умножить, предварительно исказив,
орнаментные детали, и вторая или третья копия совершенно потеряет свой
западный характер, чтобы сделаться исключительно индусской.
Основная особенность индусской архитектуры, а также и литературы -- это
крайнее преувеличение, бесконечное изобилие деталей, сложность, составляющая
как раз противоположность правильной и холодной простоте греческого
искусства. Изучая искусство Индии, можно всего лучше понять, до какой
степени пластические произведения известной расы находятся в связи с ее
душевным складом и составляют наиболее ясный язык для тех, кто в состоянии
его истолковать. Если бы индусы, подобно ассирийцам, совершенно исчезли из
истории, то барельефы их храмов, их статуи и памятники были бы достаточны,
чтобы открыть нам их прошлое. В особенности они говорили бы нам, что
методический и ясный ум греков никогда не мог оказать ни малейшего влияния
на разнузданное и неметодическое воображение индусов. Они нам объяснили бы
также, почему греческое влияние в Индии могло быть только временным и
ограниченным всегда той областью, где оно на короткое время было навязано.
Археологическое изучение памятников позволило нам подтвердить точными
документами то, что общее знание памятников Индии и индусского духа
непосредственно открывает. Оно позволило нам констатировать тот любопытный
факт, что индусские государи, находясь в сношениях с Арсакидами -- царями
Персии, цивилизация которой носила сильный отпечаток эллинизма, много раз и
особенно в первые два века нашей эры хотели вводить в Индию греческое
искусство, но никогда не успевали в этом.
Это заимствованное искусство, совершенно официальное и без всякой связи
с духом народа, к которому оно было занесено, исчезало всегда вместе с
политическими влияниями, вызвавшими его на свет. Впрочем, такая пересадка
была слишком противна индусскому гению, чтобы иметь даже в период, когда она
была навязана, какоенибудь влияние на национальное искусство. Действительно,
в тогдашних и в позднейших памятниках, каковы многочисленные подземные
храмы, нельзя найти следа греческих влияний. С другой стороны, они сами по
себе слишком характерны, чтобы их нельзя было узнать. Помимо соразмерности,
которая всегда характерна, есть еще технические подробности, особенно
искусство драпировки, тотчас же выдающее руку греческого художника.
Исчезновение греческого искусства в Индии было столь же внезапно, как и
его появление, и сама эта внезапность показывает, до какой степени оно было
заносным искусством, официально навязанным, без всякого родства с тем
народом, который должен был принять его. Никогда не бывает, чтобы искусства
совершенно исчезали у какогонибудь народа; они преобразовываются и новое
искусство заимствует всегда что-нибудь у того, которому оно является на
смену. Внезапно придя в Индию, греческое искусство внезапно же исчезло
