 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
королей.
Писатели, пользующиеся симпатиями нашей современной буржуазии и лучше
всего умеющие выразить ее несколько узкие идеи, поверхностный скептицизм и
подчас чрезмерный эгоизм, теряются при виде новой силы, растущей на их
глазах, и чтобы как-нибудь побороть "беспорядок", господствующий в умах,
обращаются с отчаянными воззваниями к нравственным силам церкви, которыми
некогда они так пренебрегали. Они говорят нам о банкротстве науки и,
возвращаясь кающимися грешниками из Рима, призывают нас к изучению истин
откровения. Но все эти новообращенные забывают, что уже слишком поздно! Если
бы даже в самом деле милость Божия коснулась их, всетаки они не могли бы
теперь иметь достаточной власти над душами, мало интересующимися теми
вопросами, которыми так поглощены новоиспеченные святоши. Толпа не хочет
теперь тех богов, которых они сами не хотели знать еще так недавно и
ниспровержению которых сами способствовали. Нет такой божественной или
человеческой власти, которая могла бы заставить реку течь обратно к своему
источнику!
С наукой не произошло никакого банкротства, и она не при чем ни в
нынешней анархии умов, ни в образовании новой силы, растущей посреди этой
анархии. Наука обещала нам истину или, по крайней мере, знание тех
отношений, которые доступны нашему уму, но она никогда не обещала нам ни
мира, ни счастья. Совершенно равнодушная к нашим чувствам, наука не слышит
наших жалоб. Мы должны прилаживаться к ней, потому что ничто не может
вернуть нам тех иллюзий, которые она рассеяла.
Общие симптомы, заметные у всех наций, указывают нам быстрый рост
могущества масс и не допускают мысли, что это могущество скоро перестанет
расти. Что бы оно нам ни принесло с собой, мы должны будем с ним
примириться. Всякие рассуждения и речи против этого могущества -- пустые
слова. Конечно, возможно, что вступление на сцену толпы знаменует собой одни
из последних этапов цивилизации Запада, полное возвращение к периодам
смутного переходного времени, всегда, по-видимому, предшествующего расцвету
каждого нового общества. Но как же помешать этому?
До сих пор самой определенной ролью масс было великое разрушение
устаревших цивилизаций. Роль эта существует не с нынешнего дня. История
указывает нам, что как только нравственные силы, на которых покоилась
цивилизация, теряют власть, дело окончательного разрушения завершается
бессознательной и грубой толпой, справедливо называемой варварами.
Цивилизации создавались и оберегались маленькой горстью интеллектуальной
аристократии, никогда -- толпой. Сила толпы направлена лишь к разрушению.
Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства. Цивилизация
предполагает существование определенных правил, дисциплину, переход от
инстинктивного к рациональному, предвидений будущего, более высокую степень
культуры, а это все условия, которых толпа, предоставленная сама себе,
никогда не могла осуществить. Благодаря своей исключительно разрушающей
силе, толпа действует, как микробы, ускоряющие разложение ослабленного
организма или трупа. Если здание какой-нибудь цивилизации подточено, то
всегда толпа вызывает его падение. Тогда-то обнаруживается ее главная роль,
и на время философия численности является, по-видимому, единственной
философией истории.
Будет ли так же и с нашей цивилизацией? Мы можем этого бояться, но еще
не можем этого знать. Что бы там ни было, но мы должны покориться и пережить
царство толпы.
Эту толпу, о которой начинают так много говорить, мы знаем очень мало.
Профессиональные психологи, жившие вдали от нее, всегда ее игнорировали, а
если занялись ею в последнее время, то лишь с точки зрения ее преступности.
Без сомнения, есть преступная толпа, но есть также толпа добродетельная,
