 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
народодержавие не могло бы долго просуществовать. Но хотя все желания толпы
всегда бывают очень страстными, они все же продолжаются не долго, и толпа
так же мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность.
Толпа не только импульсивна и изменчива; как и дикарь, она не
допускает, чтобы что-нибудь становилось между ее желанием и реализацией
этого желания. Толпа тем ме-нее способна допустить это, что численность
создает в ней чувство непреодолимого могущества. Для индивида в толпе
понятия о невозможности не существует. Изолированный индивид сознает, что он
не может один поджечь дворец, разграбить магазин, а если даже он почувствует
влечение сделать это, то легко устоит против него. В толпе же у него
является сознание могущества, доставляемого ему численностью, и достаточно
лишь внушить ему идеи убийства и грабежа, чтобы он тотчас же поддался
искушению. Всякое неожиданное препятствие будет уничтожено толпой со
свойственной . ей стремительностью, и если бы человеческий организм допускал
неослабевающее состояние ярости, то можно было бы сказать, что нормальное
состояние толпы, наткнувшейся на препятствие, -- это ярость.
В раздражительности толпы, в ее импульсивности и изменчивости, так же
как и во всех народных чувствах, которые мы будем рассматривать далее,
всегда проявляются основные черты расы, образующие неизменную почву, на
которой развиваются все наши чувства. Всякая толпа всегда раздражительна и
импульсивна -- это вне сомнения. Но степень этой раздражительности и
импульсивности бывает различна. Так, например, разница в этом отношении
между латинской и англосаксонской толпой поразительна, и даже в новейшей
истории есть факты, указывающие на это. Достаточно было, например,
опубликования двадцать пять лет тому назад простой телеграммы, сообщающей о
предполагаемом оскорблении посланника, для того, чтобы произошел взрыв
ярости, немедленным результатом которого явилась ужасная война. Несколько
лет спустя телеграфное извещение о незначительной неудаче в Лангсоне опять
вызвало новый взрыв, который повлек за собой низвержение правительства. В то
же время гораздо более значительная неудача английской экспедиции в Хартуме
вызвала в Англии лишь весьма слабое волнение, и никакое министерство от
этого не пострадало. Толпа всегда обнаруживает черты женского характера, и
всего резче эти черты выражаются в латинской толпе. Кто опирается на нее,
тот может взобраться очень высоко и очень быстро, но постоянно будет
прикасаться к Тарпейской скале и всегда должен ожидать, что в один
прекрасный день он будет свергнут с этой скалы.
*2. ПОДАТЛИВОСТЬ ВНУШЕНИЮ И ЛЕГКОВЕРИЕ ТОЛПЫ
Мы уже говорили, описывая толпу, что одним из ее общих свойств является
необыкновенная податливость внушению. Мы указывали, что во всякой
человеческой агломерации внушение становится заразительным, и этим
объясняется быстрое ориентирование чувств в известном направлении.
Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в
состоянии выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение. Первое
формулированное внушение тотчас же передастся вследствие заразительности
всем умам, и немедленно возникает соответствующее настроение. Как у всех
существ, находящихся под влиянием внушения, идея, овладевшая умом, стремится
выразиться в действии. Толпа так же легко совершит поджог дворца, как и
какой-нибудь высший акт самоотвержения; все будет зависеть от природы
возбудителя, а нс от тех отношений, которые у изолированного индивида
существуют между внушенным актом и суммой рассудочности, противодействующей
его выполнению.
Блуждая всегда на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким
внушениям и обладая буйными чувствами, свойственными тем существам, которые
нс могут подчиняться влиянию рассудка, толпа, лишенная всяких критических
способностей, должна быть чрезвычайно легковерна. Невероятное для ее не
