 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
существует, и это надо помнить, так как этим объясняется та необычная
легкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые
неправдоподобные рассказы.
Люди, находившиеся в Париже во время осады, видели множество примеров
такого легковерия толпы. Зажженная свеча в верхнем этаже принималась тотчас
же за сигнал неприятелю, хотя довольно было бы минуты размышления, чтобы
убедиться в нелепости этого предположения, так как, конечно, неприятель не
мог различить пламя свечи на расстоянии нескольких миль.
Образование легенд, легко распространяющихся в толпе, обусловливается
не одним только ее легковерием, а также и теми искажениями, которые
претерпевают события в воображении людей, собравшихся толпой. В глазах толпы
самое простое событие быстро принимает совсем другие размеры. Толпа мыслит
образами, и вызванный в ее воображении образ в свою очередь вызывает другие,
не имеющие никакой логической связи с первым. Мы легко поймем это состояние,
если вспомним, какое странное сцепление мыслей порождает у нас иногда
воспоминание о какомнибудь факте. Рассудок указывает нам на те
несообразности, которые заключаются в этих образах, но толпа их не видит и
примешивает к действительному событию то, что создано ее искажающим
воображением. Толпа совсем не отделяет субъективное от объективного; она
считает реальными образы, вызванные в ее уме и зачастую имеющие лишь очень
отдаленную связь с наблюдаемым ею фактом.
Казалось бы, что искажения, которые претерпевает какое-нибудь событие в
глазах толпы, должны иметь весьма разнообразный характер, потому что
индивиды, составляющие толпу, обладают весьма различными темпераментами. Но
ничуть не бывало. Под влиянием заразы эти искажения имеют всегда одинаковый
характер для всех индивидов. Первое искажение, созданное воображением одного
из индивидов собрания, служит ядром заразительного внушения. Прежде чем
изображение св. Георгия было замечено всеми на стенах Иерусалима и на всех
окнах, его увидел сначала только один из присутствующих, и путем внушения и
заразы чудо, указанное им, было тотчас же принято на веру всеми остальными.
Таков всегда механизм всех коллективных галлюцинаций, о которых часто
говорится в истории и достоверность которых подтверждается тысячами человек.
Было бы лишнее, ввиду опровержения вышесказанного, указывать на умственные
качества индивидов, входящих в состав толпы. Эти качества не имеют значения;
невежда и ученый, раз уж они участвуют в толпе, одинаково лишаются
способности к наблюдению. Положение это может, пожалуй, показаться
парадоксальным, но чтобы доказать его, нам пришлось бы цитировать такое
множество исторических фактов, что на это понадобились бы целые тома. Не
желая, однако, оставлять читателя под впечатлением бездоказательных
утверждений, я приведу несколько примеров, взятых случайно среди той массы
фактов, которую мне пришлось бы цитировать.
Наиболее типичный случай такой коллективной галлюцинации -- причем
толпа состояла из индивидов всякого рода, как самых невежественных, так и
самых образованных, -- рассказан лейтенантом Жюльеном Феликсом в его книге о
морских течениях и был напечатан некогда в "Revue Scientifique". Фрегат "La
Ве11е Роule" крейсировал в море, разыскивая корвет "Веrcеаu" с которым он
был разъединен сильной бурей. Дело было днем и солнце светило ярко. Вдруг
часовой увидал покинутое судно. Экипаж направил свои взоры на указанный
пункт, и все, офицеры и матросы, ясно заметили плот, нагруженный людьми,
прикрепленный буксиром к лодкам, на которых виднелись сигналь>! бедствия.
Все это было, однако, ничем иным, как коллективной галлюцинацией. Адмирал
Дефоссе тотчас же отправил лодки на помощь погибающим. Приближаясь к месту
катастрофы, офицеры и матросы ясно видели кучи людей, волнующихся,
протягивающих руки, и слышали глухой и смешанный шум большого количества
голосов. Когда же наконец лодки подошли к этому месту, то оказалось, что там
