 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подробнее разобрать здесь этот вопрос, который заслуживал бы, чтобы им
занялся какой-нибудь знаток театра и в то же время тонкий психолог вроде
Сарсэ.
Мне нечего прибавлять, что преувеличение выражается только в чувствах,
а не в умственных способностях толпы. Я уже указывал раньше, что одного
факта участия в толпе достаточно для немедленного и значительного понижения
интеллектуального уровня. Ученый юрист Тард также констатировал это в своих
исследованиях преступлений толпы. Только в области чувств толпа может
подняться очень высоко или спуститься очень низко.
*4. НЕТЕРПИМОСТЬ, АВТОРИТЕТНОСТЬ И КОНСЕРВАТИЗМ ТОЛПЫ
Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мнение, идею или
верование, внушенные ей, толпа принимает или отвергает целиком и относится к
ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным
заблуждениям. Так всегда бывает с верованиями, которые установились путем
внушения, а не путем рассуждения. Каждому известно, насколько сильна
религиозная нетерпимость и какую деспотическую власть имеют религиозные
верования над душами.
Не испытывая никаких сомнений относительно того, что есть истина и что
-- заблуждение, толпа выражает такую же авторитетность в своих суждениях,
как и нетерпимость. Индивид может перенести противоречие и оспаривание,
толпа же никогда их не переносит. В публичных собраниях малейшее прекословие
со стороны какого-нибудь оратора немедленно вызывает яростные крики и бурные
ругательства в толпе, за которыми следуют действия и изгнание оратора, если
он будет настаивать на своем. Если бы не мешающее присутствие агентов
власти, то жизнь спорщика весьма часто подвергалась бы опасности.
Нетерпимость и авторитетность суждений общи для всех категорий толпы,
но выражаются все-таки в различных степенях. Тут также выступают основные
свойства расы, подавляющие все чувства и мысли людей. В латинской толпе
нетерпимость и авторитетность преимущественно развиты в высокой степени, и
притом настолько, что они совершенно уничтожают то чувство индивидуальной
независимости, которое так сильно развито у англосаксов. Латинская толпа
относится чувствительно только к коллективной независимости своей секты;
характерной чертой этой независимости является потребность немедленно и
насильственно подчинить своей вере всех диссидентов. В латинской толпе
якобинцы всех времен, начиная с инквизиции, никогда не могли возвыситься до
иного понятия о свободе.
Авторитетность и нетерпимость представляют собой такие определенные
чувства, которые легко понимаются и усваиваются толпой и так же легко
применяются ею на практике, как только они будут ей навязаны. Массы уважают
только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на
одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов,
подчиняющих ее себе, а не на стороне добрых властителей, и самые высокие
статуи толпа всегда воздвигает первым, а не последним. Если толпа охотно
топчет ногами повергнутого деспота, то это происходит лишь оттого, что,
потеряв свою силу, деспот этот уже попадает в категорию слабых, которых
презирают, потому что их не боятся. Тип героя, дорогого сердцу толпы, всегда
будет напоминать Цезаря, шлем которого прельщает толпу, власть внушает ей
уважение, а меч заставляет бояться.
Всегда готовая восстать против слабой власти, толпа раболепно
преклоняется перед сильной властью. Если сила власти имеет перемежающийся
характер, то толпа, повинующаяся всегда своим крайним чувствам, переходит
попеременно от анархии к рабству и от рабства к анархии.
Верить в преобладание революционных инстинктов в толпе -- это значит не
знать ее психологии. Нас вводит тут в заблуждение только стремиггельность
этих инстинктов. Взрывы возмущения и стремления к разрешению всегда эфемерны
