 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
логией К. Поппера, разделившего наш мир на три части: "мир вещей", "мир людей" и "мир идей"
(Поппер, 1983), можно сказать, что связь между "миром людей" и "миром идей" циклична и
обладает свойством самоиндуцирования, в результате чего эти "миры" разделимы друг с другом
только в абстракции.
История науки в основном зафиксировала негативные примеры этой взаимосвязи - неадекватное
отношение к идеям из-за конфликтов между людьми. Однако она может играть и позитивную
роль. Во-первых, теплые человеческие отношения между учеными сплачивают их умы и
облегчают творческое сотрудничество. В качестве свидетельств обычно приводятся примеры П.
Кюри и М. Кюри, а также классиков марксизма. Во-вторых, как это ни парадоксально, негативные
отношения между учеными могут служить сильным стимулом научного поиска и приводить к
значимым для науки результатам. Стремление опровергнуть оппонента, вытекающее из личной
антипатии, часто порождает яркие (и строго научные) идеи, и поэтому неудивительно, что
конфликт гораздо более характерен для науки, чем согласие.
Любопытно, что, хотя научная деятельность полна конфликтов - и предметных, и межличностных,
в быту ученые обычно характеризуются как спокойные и бесконфликтные люди, доставляющие
мало хлопот своим женам, детям и знакомым. Исследователи науки объясняют это тем, что
ученые настолько сконцентрированы на своей профессиональной деятельности, что все остальное
для них малозначимо, они "выводят свою эмоциональную энергию профессиональными
каналами" (Eiduson, 1962, р. 97), концентрируют свой конфликтный потенциал в науке, и в
результате "головные боли значительно чаще возникают у них после научных мероприятий, чем
после ссор с женами" (там же, р. 95). Есть данные и о том, что для ученых характерно отсутствие
интереса к одной из самых конфликтных областей человеческой деятельности - к политике'. И не
исключено, что именно
' Отечественные ученые, по-видимому, составляют исключение: например, в середине 1995 г. они
составляли примерно половину членов российского правительства. Впрочем, высказывалось и
такое мнение: "Действительно, некоторые политики нового поколения работали в научно-
исследовательских институтах. Но это не означает, что они и в самом деле были учеными: они
лишь пришли из "научных кругов", и их многочисленность вполне понятна. Советская
общественная наука была резервуаром беспринципных интеллектов и неудовлетворенных
амбиций" (Mirskaya, 1995, р. 722-723). Это подтверждают и количественные данные: ученые,
уходящие в политику, имеют в среднем примерно в пять раз меньше публикаций, чем их коллеги,
остающиеся в науке (Юревич, 1995), т. е. "в политику хлынули профессора и доценты, научные
работники и инженеры, не сумевшие по тем или иным причинам получить признание и выйти на
первые места в своей области" (Дилигенский, 1994, с. 205).
277
"тихое" поведение ученых за пределами науки во многом породило их образ как людей, живущих
в "башне из слоновой кости".
"Сказочный" образ ученого предписывает ему иметь только один интерес - к открытию истины.
Однако изучение реальных людей науки демонстрирует, что их интересы этим далеко не
ограничиваются. Достаточно отчетливо обозначаются, в частности, групповые интересы, на
основе которых, несмотря на индифферентное отношение большинства ученых к политике, в
научном сообществе формируются различные кланы и группировки, весьма напоминающие
политические партии (Кун, 1975).
Что стоит за приверженностью ученых наиболее общим моделям понимания и изучения
реальности, таким, как научные парадигмы? Безусловно, их убежденность в адекватности своего
подхода к ее изучению, определенные объяснительные традиции, своеобразие исследовательского
опыта и т. д. Но не только это. Часто к названным причинам добавляются еще и субъективные
интересы: ученые примыкают к определенной парадигме, потому что им выгодно к ней
примкнуть*. Поэтому за противостоянием парадигм нередко стоит противоборство субъективных
интересов. Борьба интересов облачается, в соответствии с нормами науки, в состязание
логических аргументов, относящихся к изучаемой реальности. За борьбой научных идей стоит
борьба людей, защищающих свои личные интересы, а научные идеи часто используются для того,
чтобы выразить интересы на приемлемом для науки языке. В результате даже внутридисцип-
линарные критерии адекватности научного знания часто не задаются объективными принципами,
а являются "профессиональными конвенциями", заключаемыми исследователями ради реализации
