 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Текст взят с психологического сайта http://www.myword.ru
Беседы Сократа подготовили открытие Платоном диалогической природы мышления. "Душа, -
учил Платон, размышляя, - ничего не делает кроме как разговаривает, спрашивая сама себя,
отвечая, утверждая и отрицая" (Платон, 1936). Если Сократ вел реальные беседы на афинских
площадях и палестрах, добиваясь движения к надежному знанию посредством серии вопросов и
ответов, то Платон индивидуальную работу мысли рассматривал как переход беседы во
внутренний план. Наедине индивид ведет беседу с самим собой. Он молча выполняет две роли: и
задающего вопросы, и отвечающего на них. Происходит процесс, разделенный в реальном
общении между различными
индивидами.
Познание выступило как внутренняя коммуникация, производная от внешней. Впоследствии эту
коммуникацию стали называть внутренней речью. Умение правильно вести беседу получило имя
диалектики. Этот термин считался синонимом логики как искусства обдумывать, рассуждать по
законам разума. Поскольку, однако, термин "диалектика" в новое время (до Гегеля) приобрел
одиозный характер и стал ассоциироваться с софистикой, мышление серьезное, ведущее к истине,
относили на долю логики. Отождествивший истинную логику с диалектикой Гегель лишил
диалектику ее коммуникативной природы-признака непременной совместной работы реальных
индивидов, "думания сообща".
т* 99
Шопенгауэр, акцентировав роль индивидуальности каждого из участников спора (в противовес
представлению о всеобщности логики как деятельности чистого разума), разделил истинность
спорного положения, с одной стороны, его силу в глазах спорящих и слушающих - с другой. Он
исходил из "врожденной испорченности" человеческой природы как фактора, неотвратимо
побуждающего участника спора считать себя всегда правым, а своего противника - всегда
заблуждающимся.
Если Гегель лишил процесс общения его уникального вклада в прогресс познания во имя
победного шествия надличностного Разума, ведущего по схемам диалектической логики
всемирно-исторический спор с самим собой, то Шопенгауэр лишил проблему спора предметно-
логического смысла, вывел ее за пределы области, где речь идет об исследовании природы вещей,
и свел к интеллектуальному фехтованию, которое, подобно фехтованию реальному, не имеет иной
цели, кроме как поразить противника.
В начале XX века русский логик С. И. Поварнин предпринял попытку разработать теорию спора в
качестве специального раздела прикладной логики. Не ограничиваясь традиционной темой логики
- учением о доказательствах, он рассмотрел также ряд психологических факторов, таких,
например, как уважительное отношение к чужим принципам, умение держать в памяти общую
картину спора, роль личной выдержки и др. Специальное внимание вслед за Шопенгауэром он
уделил "психологическим уловкам", т. е. приемам, с помощью которых хотят облегчить спор для
себя или затруднить для противника. Соображения по теории спора высказываются также в
логических трактатах других авторов.
В середине XX века обостряется интерес к логическим проблемам дискуссии, правилам
аргументации, позволяющим достигнуть единогласия - "интерперсональной верификации тезиса".
Отрицается "мнение, согласно которому формальная логика могла бы быть общей моделью для
аргументации или дискуссий" (Штельцнер, 1962, с. 98-107). Ряд логиков начинают работать над
построением специальной теории дискуссий.
Интересно, что американский философ С. Тулмин, выступив как решительный противник поиска
в формальной логике критериев рациональности научной теории, начал свои атаки на этот
неопозитивистский постулат с обсуждения вопроса о логике дискуссии (Toulmin, 1958). Он
определяет логику как "обобщенную юриспруденцию". Стало быть, за материалом для реформы
логики он обратился к судопроизводству, а не к науке.
100
Логические модели "поля аргументации", динамики спора, различных процедур убеждения были
предложены рядом исследователей (П. Лоренцен, А. Пап, Р. Дришнер и др.), строивших, однако,
свои модели безотносительно к историко-научным реалиям. Имеющие же дело с этими реалиями
историки, реконструируя дискуссии, основное внимание уделяют их содержанию, а не их логико-
психологическим механизмам. Известно, что потребности нашей эпохи вызвали переориентацию
всех прежних исследований науки, как логико-методологических, так и исторических. Крепнет
