 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
превосходству. Постоянные нравоучения в адрес ленивого ребенка заглушают его амбиции, тягу к
превосходству. Но изучив ситуацию с ленивым ребенком подробнее, мы поймем, что
общепринятый подход ошибочен. У подобного ребенка есть ряд определенных преимуществ. Он
не отягощен тем, что от него ожидают другие люди; его условно прощают, если он достиг
немногого, он ни с чем не борется и тем самым демонстрирует нерадивое и праздное отношение
ко всему. Однако, благодаря своей лени, он часто оказывается в центре внимания, так его
родители считают необходимым заняться с ним. Когда мы видим, сколько детей жаждут попасть
на передний план любой ценой, мы начинаем понимать, почему некоторые из них добиваются
этого, став ленивыми.
Но это, однако, не полное психологическое объяснение лени. Многие дети принимают
ленивую позицию как средство облегчения своего положения. Их явную неспособность и
отсутствие воспитания часто приписывают лени. Редко можно услышать, чтобы их обвинили в
неспособности, наоборот, родители обычно говорят: «Что бы мог он сделать, если бы не был
ленивым?» Дети удовольствуются признанием того, что всего смогли бы достичь, если бы только
они не были ленивыми. Это бальзам на душу ребенка, у которого слишком мало уверенности в
себе. Это замена успеха, и не только в случае с детьми, но и со взрослыми тоже. Ложная формула
«Если бы я не был ленивым, чего бы только я не достиг» оберегает их от ощущения неудачи.
Когда такие дети действительно что-нибудь делают, даже небольшие дела приобретают огромное
значение в их глазах. Любое, пусть неважное достижение входит в контраст с обычным до этого
его отсутствием. В результате они получают за это похвалу, в то время как другие, проявляющие
постоянную активность дети получают меньшее признание за большие достижения.
Таким образом, мы обнаруживаем в лености скрытую и непонятную дипломатию. Ленивые
дети — словно канатоходцы с подстраховочной сеткой: если и упадут, то мягко. Ленивых детей
ругают и обвиняют всегда в более мягкой форме, чем других детей, и это не так сильно ранит их
души. Такие дети менее болезненно воспринимают обвинение в лени, чем в неспособности.
Другими словами, дети используют лень как ширму, чтобы спрятать отсутствие веры в себя, что
помогает им избегать проблем, с которыми приходится сталкиваться.
Если мы рассмотрим существующие методы воздействия на них, то увидим, что они
перекликаются со стремлениями ленивых детей, так как чем больше мы ругаем ; маленького
лентяя, тем он ближе к своей цели. Мы уделяем ему все наше время, а нагоняй уводит наше
внимание от вопроса о его способностях, помогая ему тем самым удовлетворить свое желание.
Наказание имеет тот же результат. Учителей, пытающихся «вылечить» ребенка от лени
посредством наказания, всегда ждет разочарование. Даже самое строгое наказание не может
превратить ленивого ребенка в трудолюбивого.
Подобное превращение может произойти лишь благодаря изменению самой ситуации, если,
например, ребенок достиг неожиданного успеха. Это может произойти также при смене строгого
учителя на более мягкого, который понимает ребенка, открыто разговаривает с ним и придает ему
смелости, вместо ослабления той толики, которая у него есть. В такой ситуации переход из
пассивного состояния в активное порой удивляет своей неожиданностью. Так, есть дети, которые
в свои первые школьные годы оставались на заднем плане, а при переходе в новую школу
проявили трудолюбие. Произошло это в силу изменения школьной среды. Некоторые дети,
которые не могут найти выход с помощью лени, пытаются избежать полезной деятельности путем
«симулирования». Другие же необычно возбуждаются во время экзаменов; таким детям кажется,
что им будет оказано некоторое снисхождение из-за их нервного напряжения. Подобная
психологическая тенденция наблюдается и у плачущих детей: плач и нервное возбуждение для
них — средство для получения привилегий.
К этой же категории следует отнести детей, требующих особого отношения в связи с
нарушением деятельности какого-то органа, например, детей-заик. Те, кто когда-либо имел дело с
маленькими детьми, наверняка замечали, что при развитии речи они почти все имеют легкую
склонность к заиканию. Ускорение или торможение этого процесса зависит от многих факторов, в
частности, от уровня социального чувства. Общительные дети, старающиеся установить контакт
со своими сверстниками, научатся говорить быстрее, чем те, которые избегают таких контактов.
Существуют также ситуации, в которых речь воспринимается как нечто излишнее. Как, например,
в случае с избалованными и слишком оберегаемыми детьми: каждое их желание выполняется еще
до того, как они успели выразить его (так обычно поступают в работе с глухонемыми детьми).
Когда дети не научились говорить до 4—5 лет, родители начинают опасаться, что они
глухонемые. Но вскоре они замечают, что дети вполне нормально их слышат, что в свою очередь
исключает предположение о возникшем недуге. С другой стороны, очевидно, что они живут в
окружении, где речь является излишней. Когда ребенку все преподносится на «серебряной
тарелочке», то не возникает необходимости говорить, и, следовательно, в таких случаях речь
развивается поздно. Речь ребенка является индикатором наличия и уровня его стремления к
превосходству. Он должен говорить, чтобы выразить это стремление: принесет ли оно радость
семье или послужит формой удовлетворения своих обычных потребностей. Когда нет
