 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Попытки заставить нас петь советские песни провалились. А вот ножку по центральной
улице двухтысячная колонна дала как могла, а смогла неслабо. По-моему, эта магистраль
носила традиционное наименование проспекта Ленина.
И вот вдоль да по этому проспекту злобно-оживленная колонна из двух тысяч сплошь
комсомольцев и студентов выдала факельное шествие в стиле III Рейха. Молчание носило
угрожающий характер. Мы всем видом показывали, что готовы разгромить все встречное и
поперечное. Аборигены-норильчане наблюдали с тротуаров в некоторой задумчивости: нас
было до фига, и попытки пошутить покрывались злобным хоровым рявканьем: «Ахтунг!!!».
Некоторые предполагали, что это, может быть, киносъемка.
До скандирования лозунгов дело не дошло, да их никто и не знал. Но время от времени
то там, то сям, гремело рубленое: «Айн, цвай, линкс! Линкс! Линкс!» Короче, зрелище
выглядело однозначно.
До оргвыводов дело не дошло. Спустили на тормозах, как бы все и нормально.
Заострять на этом внимание нашему районному штабу было ни к чему.
Эпатаж? Шутка? Глупость? Игра? Это не объяснения. Слушайте, мы были взрослые
люди, девятнадцать-двадцать лет на круг, мы были студенты Ленинграда, и наш
коэффициент интеллекта был достаточно выше среднего. И клянусь, что никто из нас не
симпатизировал фашизму. Но нам хотелось и нравилось так делать.
Если попытаться сформулировать мотив, то будет примерно так: «Это мы! Мы самые
крутые – мы организованы и нас много, и вместе мы круче всех! Можем вломить кому
угодно, если что, и мы собою представляем самое сильное, значительное и потенциально
опасное, что здесь есть. Мы сильны, молоды и мы все можем – и сокрушим все, что
попытается встать поперек! И все, кто не мы – ниже, незначительнее, неинтереснее,
немужественнее, слабее нас!» Комплекс ощущений вроде вот такого.
Вот что такое настоящий парад, ребята. Чтоб все ощущали грозную стройную мощь и
радовались, что эта мощь за тебя, потому что если против -горе врагам ужасное.
А если ты парадируешь в качестве победителя среди придавленных врагов –
психологическая мощь такого парада на порядок усиливается. Запомнили?
4. Прилетев в Ленинград и засев в застолье, мы уже никем не сдерживались. «На столах
было все, что надо: бутылки, бутылки, бутылки и закуска».
Теплый последний день августа. Открытые окна квартиры на пятом этаже. В комнате –
полтора десятка бухих, но твердо держащихся студентов. Со стуком сталкиваются водочные
стаканы – и – стоя – оглушительный рев: «Зиг! -хайль!!!» Трижды. Остолбенение внизу во
дворе.
Студенты-комсомольцы скалятся, глотают, закусывают. Очень довольны собой.
Интеллектуальная элита России. Будущее страны. Надежда и опора. Усраться и не жить.
Фома удивлен, Фома возмущен: неправда, товарищи, это не сон.
Думаю, что громче, чем мы, орали только в мюнхенских пивных в 23-м году. Если кто
предположит, что все дело в пьянке, так ему быстро ответят, что что у пьяного на языке, то у
трезвого на уме. Или наоборот.
Слушайте, нам было страшно весело. Энергия из нас перла. Нам требовалось
максимальных ощущений. Предельного выражения переполнявших нас положительных
эмоций. И вот таким пограничным-образом мы их выражали.
Орать «Слава КПСС!!!» было не смешно. Глупо. Неинтересно. Бред. Это никому в
голову не приходило. Тьфу…
А вот вразрез волны. А вот то, чего как бы нельзя. Нонконформизм, нарушение запрета,
совершение максимального действия: чтоб все там внизу, снаружи, присели и рты открыли,
возмутились и даже хорошо бы взорвались. А вообще – плевать на всех,, главное – что
внутри себя вот такое было отношение.
5. Если бы мы жили в государстве с узаконенной фашистской атрибутикой, фиг бы мы
так развлекались. Мы бы орали «Рот фронт!» и пели «Интернационал». Молодости особенно
остро надо не то, что есть. Учтите, что коммунистическая символика всем уже обрыдла,
