 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
и помещаем конкретные явления.
Знак гения. Знак таланта.
Мученика.
Пророка.
Романтика.
Циника.
Авантюриста.
Жизнелюба.
Великого труженика.
Надежного друга.
Настоящего мужчины.
Циника.
Предателя. И т.д.
Язык как феномен – уже мифотворец. А из всех клише мы выбираем доминирующее в
соответствии с клеточкой и знаком – а дальше, если кому надо, обстраиваем знаковую
фигуру соответствующим антуражем – кто на пьедестале, те получше, кто попал на роль
злодеев – те похуже. И пр.
16. Аналогичны структуры Великих Свершений, Великих Произведений, Великих
Открытий. Даже там, где, казалось бы, есть объективные критерии -работают ограничения
знаковой системы.
Дарвин вытеснил Ламарка, хотя вообще-то ведь теорию эволюции разработал и
обосновал Ламарк. Дарвин достроил – и Ламарк слез с пьедестала.
За Линдбергом забыли тех, кто летал в Ирландию через Атлантику раньше его.
Амундсен опередил Скотта – и умер Скотт.
17. По законам перспективы, действующим в социо-культурном пространстве, Великое
Дело, по мере его удаления в пространстве и времени от наблюдателя-воспринимателя,
уменьшается в площади и объеме и сводится к точке, обозначающей это Великое Дело. Оно
кодируется, превращается в специальный знак, и чтобы толком с ним ознакомиться, знак
этот, хорошо приметный и известный, требует раскодировки, обратного развертывания. Но
развертыванием обычно заниматься некогда и незачем, потому что объем субъективного
социокультурного пространства всегда ограничен. Знаков, этих концентратов реальности,
может поместиться много. А в развернутом виде каждый знак – это ведь клубки и горы судеб
человеческих и дел разнообразных.
Предельно свернуты знаки, например, в голливудских боевиках: Хорошие Парни
против Плохих Парней. Хорошесть и плохость героев здесь неважна и никого не волнует,
поэтому даже никак не обосновывается. Противоборствуют две стороны, Х и П, зритель
болеет за Х против П.
А вот реальность. Россия уже два века помнит и почитает декабристов: пять
повешенных, десятки сосланы в каторгу. Но Россия не желает помнить о сотнях солдат,
которые поверили посулам заговорщиков-декабристов и были на Сенатской расстреляны на
картечь. Эти обманутые декабристами солдаты, умершие вполне мучительной смертью –
лишние в русском социокультурном пространстве. Их не надо. Они мешают чистоте знака:
декабристы -благородные герои и мученики. Сочувственное, сопережевательное отношение
к молодым восстанцам против царизма за республиканство – персонифицированы в
нескольких образах аристократов-офицеров. Как бы им делегированы функции всей массы
восставших – храниться памятью потомков и принимать чувства и юбилеи.
Сходным образом Анна Франк – знак всех еврейских детей, погибших в Холокосте. А
менее известная Таня Савичева – знак советских детей, погибших в Ленинградскую Блокаду.
Идеал подобного знака – памятник Неизвестному Солдату. Один за всех и все за
одного. Цветы и признание всем канувшим в войне.
Т-34 и «тигр» – знак танков II Мировой. A Me-109 – знак истребителя. Хотя ФВ-190
был чуть лучше. И «спит-файр», «мустанг» или Ла-5ФН были всяко не хуже, и
