 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
наштамповано их было больше.
18. Управляющий спускает повару меню обеда. Повар идет на рынок, где есть любые
продукты. Закупает то, что ему надо, и приносит на кухню. Из принесенных продуктов тоже
можно приготовить очень много чего разного. Но повар, в соответствии с данным ему меню,
готовит записанное в нем. Меню реализовано.
Архетипичная структура социокультурного пространства – такое меню. Из всего
множества имеющихся продуктов мы готовим заранее указанные в меню блюда.
19. Театральная труппа – это клубок змей. В идеале – клубок талантливых змей. У них
разнообразные склонности и индивидуальные нюансы психики. Но играют они те роли,
которые указаны в пьесах.
А кроме конкретных ролей – есть типичные амплуа. Герой-любовник, резонер, старуха
и т.д. Антрепренер, набирая труппу, забивает все амплуа -и недобор плох, и перебор не
нужен. Амплуа – знак роли.
А восходит европейский театр вообще к греческому театру масок. Маска -знак амплуа.
Вот и велит Шекспир писать над «Глобусом»: «Весь мир – театр, а люди – актеры».
Количество сюжетов мировой литературы, как давно подсчитано, ограничивается
тридцатью. Коллизий, ситуаций, композиционных ходов, героев и типажей – также
ограниченное количество.
Мы заранее получаем список ролей и текст пьесы – а потом забиваем роли теми, кто в
наличии, и они соответствуют тексту, как могут. А мы позиционируем актеров на эти роли и
ситуации.
Поэтому, скажем, нас не интересуют положительные качества Гитлера и
отрицательные качества Пушкина. Это не люди. Это знаки. Более того – знаки, поднятые до
символов.
20. Конец XX века явил в признание этого условного подхода удивительный и наивный
цинизм. Появились и обрели права гражданства обороты «знаковая фигура» и «знаковое
произведение». Это означает: не будем вдаваться в реальные достоинства, но констатируем,
что фигуру/произведение принято считать выдающимися, они нашумели, знамениты, на них
ссылаются, они находятся в активном культуртрегерском обороте, их успех стараются
повторить другие, они занимают заметное место в сегодняшней культурной жизни. Хороши
они или нет – да черт с ним, не вдаемся, не суть важно, суть в другом -они позиционируются
как значительные.
Быть знаковым – хорошо, не быть им – хуже, это – мерило успеха и признания, и более
того: это становится мерилом достоинства – за сомнительностью или отсутствием других
мерил.
Мерилин Монро – фигура средних актерских дарований. Но сексапильность!
женственность! шарм! магнетизм! Оп: самая знаменитая актриса XX века. Верно. Никто ведь
не говорит, что самая лучшая. Но лучшая – это всегда под вопросом, а знаменитая – это
как-то объективнее определить можно. Хрен ли тебе с твоей (под вопросом) лучшести – если
она знаменитее? Так: надо быть самой знаменитой, а не самой лучшей! Это больше
приветствуется. И сильнее вчеканивается в культуру – в социокультурное пространство.
А дальше происходит простая вещь: самая знаменитая затеняет самых лучших. И
общая на них на всех доля значительности в сознании масс снимается с лучших и
переносится на знаменитую. Ее достоинства уже преувеличиваются -а их забываются. Ибо
объем общественного внимания, уделяемый какой-то области, достаточно ограничен. И
требуется этому вниманию – внимать ясным знакам.
21. И вот уже профессионалы-специалисты-знатоки-исследователи сами подпадают под
магнетизм знаков и теряют способность их раскодировать. Они ведь тоже люди. Их сознание
тоже мифологизировано понятийными схемами, выраженными через языковые категории. А
попросту говоря: у них тоже мозги зашорены и замылены.
И вот уже профессора истории, искусствоведения и филологии работают в русле
прописных истин. Не подвергая сомнению знак! То есть и мысли не имея сказать слово
