 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
несчастной отрубили. Хоронили – весь город в цветах. А что делать? Закон должен быть
соблюден. Отцеубийца.
Закон – это такое прокрустово ложе, где со стороны головы пристроена гильотина.
Должен д'Артаньян по законам чести вызвать оскорбителя на дуэль? А як же. А
должны ему по законам Франции отрубить за это голову? Увы. Он-то, конечно, с помощью
Дюма выкручивается, но головы реальных дуэлянтов при Ришелье летели горохом. И все
были против бы – но Закон, понимаешь…
То есть. Фемида заведомо не видит конкретного человека. Закон служит
справедливости и благу как бы по «закону больших чисел». Служит народу и стране в целом.
И в целом выходит все более или менее правильно. А частности – ну что ж делать, издержки
производства. Лучше ничего придумать невозможно. Судить по уму и совести – так ум и
совесть возможны в вариантах, а уж взятка раздвигает диапазон этих вариантов до
бесконечности.
Так: пока все ясно, пока все понятно, все само собой, к чему это ведется? Еще
полминуты!
Люди не хотят мириться с несовершенством и после каждого казуса думают, не внести
ли в Закон поправки. И начинают вносить. Умные. Четкие. Помогающие и уточняющие. И
поправок делается все больше. И они начинают частично кое-где перекрывать друг друга. А
там и кое в чем противоречить одна другой. Их вырастает лес. Ежемесячно выходят
юридические бюллетени. Профессиональные юристы их ворошат и трактуют. Оп! – Закон
превращается в дышло, вращающееся на шарнире. Группа изощренных юристов за хорошие
деньги способна при помощи груд поправок и лазеек доказать все что угодно.
Сильные и богатые опять прорвали сеть Закона. Но это бы ладно. Это всегда бывает.
Сама вот сеть запуталась.
И вот сегодня в цивилизованных странах мы имеем прекрасный, гуманный,
либеральный, детализированный, отточенный веками, справедливый Закон. Прекрасен его
дух и каллиграфически выписана его буква. И что? Караул, вот что.
Все знают (ну, все, кому надо) руководителей наркокартелей. Они зарабатывают на
смерти миллионов. Но убить их нельзя. Они могут десятилетиями смеяться над Законом и
обходить его – а их по Закону не прихватить: свидетели исчезнут и т.д., а адвокаты всегда
найдут лазейки.
За кражу ящика консервов, если ты при этом сломал фанерную дверь в ларьке, в России
можно огрести восемь лет. За зверское убийство, доказанное, тоже можно обойтись восемью
годами.
За дать по морде можно получить два года. За грамотно украсть миллион не получают
ничего. Создатели пирамид обокрали миллионы людей безнаказанно. Но если ты с
дробовиком пришел вышибить из гадов свои кровные деньги – ты в тюрягу и сядешь, да лет
на десять спокойно.
Все это знают, нового тут ничего, кроме ответа на вопрос: как же это так получается,
что народ выбирает себе правительство – и народ же получает законы, с которыми никто,
никто не согласен?! То есть все согласны в том, что: да, так быть не должно. А дальше –
расхождение: народ говорит: «Карать по справедливости!» – а власть сочувственно разводит
руками: «Мы вас понимаем, но Закон не позволяет…»
А заменить законы нельзя? А почему-то не получается. Законодатели объясняют:
измени – только хуже будет, другие злоупотребления полезут. А народ плюет злобно и
мечтает о судах Линча, и к киллерам за справедливостью обращается.
А теперь переходим к выводам. О.О.О.О.О. Леонид Ильич, это олимпийские кольца…
Мы имеем неискоренимое, имманентное отчуждение Закона от человека. Вроде мы
создаем его и сами, а вроде невозможно создать именно то, что мы хотим. Неизбежно
получается немножко не то.
Вот это «немножко» – зазор, люфт между человеком и системой. Личностью и
Государством.
