 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Свидетельством тому являются достаточно полные обзоры работ с применением данной
модели, выполненные P. Gallo, С. McClintock, P. Swingle, L. Wrightsman, J. О. Connor, N.
Baker, С. Nemeth, E. Apfelbaum и другими авторами.
Необходимо отметить, что многочисленные исследования конфликтного
взаимодействия, проведенные в рамках и на основе теоретико-игрового подхода,
сопровождаются в современной литературе не менее многочисленными критическими
высказываниями в его адрес. Главная причина разочарования в «ДУ» как парадигме
изучения конфликтного взаимодействия состоит в том, что сама эта ситуация, по мнению
многих авторов, настолько искусственна и многозначна, что поведение в ней лишь в
малой степени соотносится с поведением человека в реальной жизни. Этим обусловлено
скептическое отношение к ситуации «ДУ» даже тех авторов, которые активно ее исполь-
зуют в собственных исследованиях.
Критическому осмыслению были подвергнуты прежде всего основные
теоретические постулаты, имплицитно содержащиеся в «игровом» понимании конфликта.
Во-первых, это постулат рациональности, согласно которому стремление к максимизации
(оптимизации) выигрышей — основная детерминанта индивидуального поведения. «Этот
постулат, — отмечает Н. Touzard, — является соглашением, сделанным теоретиками игр в
полном соответствии с теорией «homo economicus»». Прекрасно известно, что подобная
теория чисто конвенциональна и не соответствует ни реальности экономических
отношений, ни реальности социальных конфликтов. При этом, подчеркивает М. Plon,
происходит неправомерное отождествление между лабораторной и естественной
ситуацией конфликта: «...игра из математической модели, каковой она была в теории,
становится редуцированной моделью реальности». Во-вторых, это постулат статичности
ситуации конфликтного взаимодействия: полагается, что индивид изначально обладает
всей полнотой информации, содержащейся в матричном описании ситуации и раз и
навсегда фиксирующей иерархию индивидуальных значимостей тех или иных действий.
Теоретико-игровая парадигма, не без иронии замечают многие авторы, описывает то, как
люди должны действовать, а не то, как они действуют на самом деле. В этой связи, пишет
Н. Touzard, «теория игр, являясь источником и средством формализации, не может быть
названа теорией социального конфликта».
Б. И. Хасан
ПРИРОДА И МЕХАНИЗМЫ КОНФЛИКТОФОБИИ
Б. И. Хасан, один из известных отечественных исследователей конфликта, отмечает
бесперспективность «монопредметного» изучения конфликта как социального явления и рассматривает
трудности, которые мешают определить конфликту достойное место в ряду научной предметности и
социальной практики. Рассматривая составляющие механизма «конфликтофобии», автор определяет
направления деятельности по преодолению феномена конфликтофобии. В целом автор обобщает опыт
«конструктивной» конфликтологии красноярских психологов
.1
Печатается по изданию: Хасан Б. И. Психотехника конфликта и конфликтная компетентность. —
Красноярск, 1996.
Рассмотрение конфликта с позиций функционального подхода (в деструктивной
или конструктивной функциях), т.е. полагание его как условно естественного явления
человеческой жизни и деятельности, уже требует неоднозначного отношения и в научном
исследовании, и в психопрактике. Но даже такой, допускающий не исключительно от-
рицательную, но и положительную функцию, подход встречал и до сих пор встречает
весьма заметное сопротивление в научном психологическом сообществе. И уж тем более
утверждается непросто в прикладной психологии конфликт, который претендует на роль
психотехнического средства, создаваемого искусственным путем для разрешения
противоречий.
В значительной мере такая ситуация складывается в связи с продолжающимися
попытками монопредметного изучения конфликта, хотя уже должно быть ясно, что уси-
